Спасибо,Людмила!
А Вы где живете?

Живем всей семьей в Тольятти, а родились в Магнитогорске.

Опубликуйте здесь, пожалуйста, воспоминания нагайбаков, если у Вас имееются...

Статья (2-я часть) Юскина Анатолия Васильевича (троюродный дядя моего мужа), опубликованная 26.10.09г. в газете "Всходы" Нагайбакского района:
Памяти жертв политических репрессий
30 октября - день памяти жертв политических репрессий. Предлагаем вашему вниманию материалы о наших земляках, пострадавших в годы сталинских репрессий.
Признаны пострадавшими…
Октябрь 1937 года. Этим осенним вечером было необычайно холодно и тоскливо, дул пронизывающий ветер. Дома было слышно, как ветер подвывал, нагоняя мрачные мысли.
– До сих пор в ушах у меня стоит вой ветра, – вспоминает В. А. Николаева. – Это был тёмный вечер, погоду помню очень хорошо, хотя тогда мне было 5 лет.
В дверь сильно постучали, все дети проснулись, в дом вошли трое мужчин в чёрном. Открыли железный ящик, где хранились наши документы, выбрали для себя что-то и велели отцу пройти с ними.
– Тэтэу, кащан кайтасын? (Отец, когда вернёшься?) – с криком побежала к отцу маленькая Васса.
Отец ответил спокойным, ровным голосом: «Быр нище коннэн». (Через несколько дней).
Алексей Бикбов был уверен, что он ни в чём не виноват. «Разберутся и отпустят», – так думал он в тот вечер.
Но, как оказалось, семья его видела в последний раз…Марфа Никифоровна осталась одна с пятью детьми на руках. Сстаршая Нина тогда уже была замужем, Полине было 18 лет, Грише – 15, Николаю –12, Вассе – пять, а самой маленькой – Зое – не исполнилось и семи месяцев.
В настоящее время из детей в живых остались Васса и Зоя. Васса Алексеевна Николаева живёт в Остроленке, ей 77 лет, а Зоя Алексеевна Ишимова – в п. Петровский, ей исполнилось 73 года. Они признаны пострадавшими от политических репрессий.
Об отце не было никаких известий, только намного позже стало известно, что Алексей Афанасьевич Бикбов был репрессирован по постановлению Тройки УНКВД Челябинской области, осуждён к 10 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере, умер там же, в местах заключения в Иркутской области 25 января 1938 года. А. А. Бикбов был реабилитирован Постановлением Президиума Челябинского областного суда от 3 февраля 1959 года.
Эта запись об уроженце п. Остроленский А. А. Бикбове есть в Книге памяти жертв политических репрессий, вышедшей недавно в Челябинской области.
– Как же, – спрашиваю я у Вассы Алексеевны, – могло так случиться, что отца репрессировали? Он был разнорабочим на втором отделении Гумбейского зерносовхоза, какая тут политика?
– Как рассказывала мама, мы тогда жили в Придорожном. Отец возил воду на быках. Как-то стояли вместе отец и два конюха, один из них нелестно отозвался о Советской власти. Может, и не было такого разговора, только один из собеседников донёс об этом куда следует. Второго конюха арестовали, а отца спросили: «Слышал ли ты эту фразу?» Отец ответил, что он ничего не слышал. Посчитали, что он покрывает друга, отец был осуждён.
Таким образом были репрессированы и далёкие от политики крестьяне. Точная цифра репрессированных по стране, пожалуй, до сих пор не известна. По данным общества «Мемориал», только в 1937-1938 годах было расстреляно более 40 тысяч человек. Реабилитация жертв политических репрессий началась в СССР в 1954 году.
30 октября в России отмечают День памяти жертв политических репрессий. В этот день вспоминают тех, кто погиб в годы сталинского террора, и тех, кто прошёл советские лагеря уже после смерти «вождя всех народов». Дата была установлена в 1991 году в память о жестокой расправе с узниками лагерей в Мордовии, начавших голодовку 30 октября 1974 года.
В этот день по стране пройдут траурные митинги в память о репрессированных.
Т. БИКМУРЗИНА.

Из когорты не сдавшихся

Время безжалостно стирает память о прошлом, в небытие уходят поколения, унося с собой информацию о своём времени. Исчезают исторические источники, в том числе не без помощи людей, которым выгодна или не выгодна та или иная информация, будь она местного масштаба или масштаба страны. С этой проблемой сталкиваются многие люди, столкнулся с ней и я. Без малого 80 лет прошло с того времени когда, по директиве ЦК ВКП(б) и лично по инициативе И.В. Сталина началась коллективизация, с одновременным расказачиванием и раскулачиванием крестьян. Об одной из таких семей, которые подверглись жесточайшим репрессиям, мне и хотелось бы рассказать.
В самом центре села Фершампенуаз стоит деревянный дом, который был построен в 1861 году, год отмены крепостного права в России. В момент раскулачивания казаков в начале тридцатых годов дом принадлежал Ивану Афанасьевичу Никитину («Шаракай») и его жене Ольге Афанасьевне (уроженке селе Остроленка, в девичестве Юскина («Арбачы»). В семье было шесть детей: пятеро сыновей и одна дочь. Самой старшей – Вассе – было 22 года, младшему Александру – шесть лет. Однако весной 1931 года семья И. А. Никитина вместе с детьми и престарелым отцом Афанасием Фёдоровичем была выселена из дома, имущество конфисковано, а сами этапированы в Соловецкие лагеря ( о которых сейчас много говорят, но мало знают, а это Советское Заполярье, Мурманская область).
Сразу после раскулачивания в доме Никитиных находился районный отдел НКВД, а часть дома была отдана для проживания семьи начальника Мухамедьянова. Впоследствии здесь размещались различные конторы и учреждения, например, редакция газеты «Всходы», в одно время даже проходили некоторые уроки ФСШ. Последние 25 лет размещается районный историко-краеведческий музей. Но в нём почему-то не сказано ни слова о построивших этот дом людях, остаётся только догадываться – почему?
В годы Великой Отечественной войны семья Никитиных участвовала в строительстве Кировской железной дороги в Мурманской области. Именно эту дорогу хотели взорвать немецкие диверсанты в фильме «А зори здесь тихие». Впоследствии по этой дороге помощь союзников доставлялась кратчайшим путём из мурманских портов на «большую землю». Зимой 1942 года один из сыновей Никитиных – Анатолий – за то, что принёс кусок шпалы для обогрева барака, был мобилизован в действующую армию, в одну из штрафных рот. После искупления кровью своей вины Анатолий Иванович был переведён в одну из гвардейских частей. С этой частью, дослужившись от рядового штрафника до звания капитана, Никитин дошёл до Берлина. Но 1 мая 1945 года последними выстрелами до окончания войны гвардии капитан Никитин был убит в районе Бранденбургских ворот. В одном из парков Берлина его и похоронили.
Другой сын Никитиных – Виктор – тоже участвовал в войне, в звании старшего лейтенанта в составе армии генерала Петрова дошёл до Берлина, а чуть позже участвовал в ликвидации Силезской группировки противника и войну закончил в Праге. Остальные дети Никитиных всю войну работали на оборонных заводах Урала. После войны Никитины вернулись на родину, но все жили в основном в Магнитогорске, в спецпоселении. Только один – Николай Иванович Никитин – жил в Фершампенуазе со своей семьёй.
Давно уже нет в живых этих людей, но то, что они, потеряв всё, пройдя через все унижения и оскорбления, в тяжёлый для страны час не вспомнили обиды, нанесённые властью, выполнили свой гражданский и воинский долг, в неимоверно тяжёлых условиях не потеряли человеческого достоинства, заслуживает памяти и уважения ныне живущего поколения.

А. ЮСКИН.
с. Фершампенуаз.

На сайте http://www.sakharov-museum.ru/asfcd/auth/authordfd4.html?id=392
размещены публикации Айтуганова Ильи Павловича (р.1917). Родился в поселке Фершампенуаз Нагайбакского района Челябинской области. «Круги ада». - Казань, 1998.

Глава 1.
Нагайбаки.

Нагайбаки — это небольшая группа татарского народа, длительное время проживающая в отрыве от основной массы татар, те культуры. Численность их в настоящее время не определена. По переписи конца XVIII века нагайбаков было 12000 человек. Сами нагайбаки себя считают и причисляют к кряшен — крещенные татары. О нагайбаках упоминает в своих трудах член-корреспондент Российской Академии наук П.И. Рачков (1712-1777гг.), который относит их к старо крещенным татарам. Историк Ф.М. Стариков в своей книге "Откуда взялись уральские казаки" (Оренбург, 1884г., стр. 176) пишет: "Нагайбаки — крещенные татары, выходцы из Арска. После крещения они переселились в Башкирию из Казанской губернии. В Башкирии они населяли Билибейский и Мензелинский уезды".
Историк Халиков А.Х. в своих трудах "Происхождение татар Поволжья и Приуралья" пишет, что татары-кряшен относительно небольшая группа татар, преимущественно близких к казанским, исповедующая христианство.
В этой же книге говорится, что в нижнем течения реки Мокша в Кодомском уезде проживали в своих поместьях служивые татары со своими семьями: Айтугановы, Танаевы, Байтеряковы, Айбулатовы, Маметьевы, датированные 1535 годом. Река Мокша - приток Оки в правобережье Волги.
В трудах историков разных поколений по данному вопросу встречается много противоречий. На этих противоречиях останавливается писатель из Казани Максим Степанович.
Глухов в своей книге "Гвардейцы Сююмбике". Он более широко рассматривает перемещения татарской нации и, в частности, кряшен-нагайбаков.
Е.А. Биктеева, дочь нагайбакского народа, уроженка поселка Париж, пишет о факте зачисления нагайбаков в казаки:
"Казань взята царем Иваном Васильевичем Грозным 1-го октября 1552 года, тогда ногаи окрестились, записались в подушный оклад и переселились в свободные Башкирские земли, в Уфимскую губернию". Во времена Башкирского бунта 1735-1740 г.г. и при многих баталиях они показали себя ревностными воинами, за что по именному указу Государыни Анны Иоанны были освобождены от ясака и стали именоваться нагайбакскими казаками. Поясняя определение "нагайбакскими", Биктеева Е.А. в сноске очерка пишет, что в старину на этом месте жили ногаи, здесь же кочевал башкир-нагайбак, и селение стали называть Нагайбакским. Ногайские дружины перемещались своими крепко спаянными общинами.
Историк Халиков говорит, что образовавшееся скопление татар вблизи Москвы беспокоило российские власти. Поэтому они решили организовать переселение скопившихся татар в Уфимскую губернию. Это было связано еще с частыми волнениями башкир против русского насилия. Российскому правительству не хватало падежных людей в противовес бунтовщикам. Согласно царской грамоте 1688 года нагайбакских казаков отправляли служить в Уфу.
Царское правительство предпринимает решение с целью усиления оборонительной линии в 1736 году построить па башкирской земле крепость нагайбак, около которой селились нагайбакские казаки. На первых порах нагайбакских казаков возглавлял бригадир Василий Иванович Суворов, отец Генералиссимуса Российских войск Александра Васильевича Суворова. В последствии В.И.Суворов стал первым наказным атаманом нагайбакских казаков. В дальнейшем, к нагайбакским казакам присоединили военнопленных, среди которых были персы, аравитяне, турки, бухарцы, армяне. В основном это были купцы, ограбленные киргизами-кайсаками, караванщики. Они принимали христианство в Оренбургской церковной епархии и жили при крепости на Башкирской земле. Но некоторые из них оказывались не особо ревностными сторонниками христианства, они возвращались к исламской религии. Присоединение других национальностей к нагайбакским казакам не приносило особых изменений в уклад их жизни. Они просто влились в среду нагайбаков, ассимилировались, приняли культуру, язык и обычаи православных татар. На современное место проживания, к истокам реки Гумбейка. нагайбаки были переселены 23 февраля 1842 года указом царствующей династии в количестве 1250 семей. Нелегко давалось освоение пустынных степей.
Поселки, в основном, располагались на берегу степной речки Гумбейка. Таким образом прослежен путь нагайбаков от берегов реки Волга, через Ику и Белую, к берегам Гумбейки.
Поселки носили номерные названия, которые были впоследствии заменены. При замене номерных, присваивали названия тех городов и мест, в битвах при которых принимали участие нагайбакские казачьи части во время войны 1812 года. Таким образом появились Фершампенуаз, Остроленко, Кассель, Париж и др. Характерно и то, что поселки имеют исторические татарские названия: Кассель — Килей, Остроленко — Сарапшы, Париж — Балыклы.
Поселок Фершампенауз построен на слиянии двух степных рек — Гумбейки и Кызыл-шелек. Весь поселок располагается на пяти улицах, в центре поселка — майдан, где находятся школа, караульное помещение и православная церковь. Дома деревянные — пятистенные и крестовые, большинство крыш покрыты железом и выкрашены в зелёный цвет. Зелени в посёлке мало, только у некоторых домов пригорожены садики обсаженные тополями и акацией.
Летом в казачьих семьях одевались в домотканные кафтаны из грубой овечьей шерсти, подпоясывались кушаком. Повседневная обувь — лапти, праздничная — сапоги или ботинки. Головные уборы — казачья фуражка, у женщин — шаль или платок. Зимой носили шубы и валенки, мужчины — папахи, женщины — пуховые платки.
Нагайбакские казаки были ревностные служилые люди, крепко держали присягу. Когда казак нёс службу, на женщин ложилась вся крестьянская работа — казачка сеет и жнёт хлеб. убирает сено, ухаживает за скотом.
В селах нагайбаки жили свей общиной, где сильно была развита взаимопомощь: если у кого сгорел дом — ставили новый всей общиной, пал скот — давали молодняк из общины, нет строевого коня - казака снаряжала община. В общине имелись общественные амбары, куда засыпался хлеб на случай неурожая, там же был общественный семенной фонд. Амбары никто не охранял, по никто и не трогал. Эти амбары сохранились до времён коллективизации, когда их опустошили отряды продразверстки.
В общину не допускались другие народности, ни русские, ни татары-мусульмане. Все вопросы решались в казачьем кругу или атаманом.
Революция вызвала расслоение в казачьих кругах. Кто-то пошёл воевать за красных, кто-то за белых, посёлки по несколько раз переходили из рук в руки. Но характерен такой случай.
Василий Николаевич Айтуганов, уроженец посёлка Фершампенуаз, был командиром разведки в красном партизанском отряде. И однажды прикрывая отход своих товарищей был ранен и попал в плен к дутовцам, белоказакам. Тяжело раненого его привезли в Фершампенуаз, с целью устроить самосуд руками его односельчан три дня звонили колокола — кто станет палачом? В поселке палача не нашлось, и через три дня его увезли в Верхнеуральск. При отступлении из Верхнеуральска дутовцы его расстреляли.
С установлением Советской власти казаки опять зажили мирной жизнью. работая в своих хозяйствах, выращивали хлеб, разводили скот. Работы хватало всем — и старому и малому, в семьях трудились вое от зари до зари, бывало, что хлеб жали даже ночью при лунном свете.
В 1929 году началась кампания по организации колхозов. С наступлением 1930 власти начали активную пропаганду объединения крестьянских хозяйств в колхозы. Крестьяне не особенно хотели объединяться — в каждой семье был свой, установившийся веками, уклад жизни. Объединение провели насильно. Обобществлению подлежало всё — лошади, быки, коровы, мелкий скот, птица, сельхозинвентарь, семенной фонд.
Колхозный скот держали в неприспособленных помещениях, собранные со всего села корма расходовались бесхозяйственно, кормов не хватало. Из-за некомпетентности людей управляющих сельским хозяйством колхозы пришли в упадок.
Одновременно с организацией колхозов началось репрессирование сельских тружеников, раскулачивание состоятельных крестьян, высылка их с обжитых мест в северные регионы Росси и в Сибирь. Многие умирали ещё по дороге, и совсем мало кто оставался живым в лагерях и местах ссылки. Таким образом исчезали целые семьи, лучшие люди крестьянства.

* * *

В Фершампенуазе одним из первых подверглись репрессиям семья Никитиных. Чекисты работали по ночам. К крестьянским домам подгонялись заранее приготовленные полводы, семью брали под конвой и увозили на станцию Гумбейка и по железной дороге отправляли в Сибирь. В ту же ночь увезли ещё несколько семей, за короткий срок поселок уменьшился на треть жителей. Дома раскулаченных опечатывались, домашнюю утварь и всё, что имелось в доме продавали с торгов.
Волна репрессий дотла и до крестьян-середняков. На семью накладывался "твёрдый налог", за неуплату которого имущество полностью конфисковывалось.
В глубокую осень этой участи подверглась семья Павла Степановича Айтуганова. Он только что вернулся из Магнитогорска, где в больнице умерла его жена, осталось у него пятеро детей — самому старшему было двенадцать, младшему — три месяца. По снегу выгнали из дома, дом опечатали. В поселке их никто не взял к себе — жители боялись властей. И вот казак, участник установления Советской власти, с детьми на салазках ушел из родной деревни за двадцать вёрст в поселок Требиятск. По дороге на руках у него от мороза умерла трёхмесячная дочка Екатерина. Двенадцатилетний сын Илья учился в школе крестьянской молодёжи, его взяли к себе дядя по матери Павел Андриянович Минеев, у которого своя семья была десять человек.
Продуктов хватило только до Нового года, стали жить впроголодь, Илью приютила тётка, сестра его бабушки Агафья Иишмова. Но вот очередь дошла и до неё. За неуплату налога стали её выселять из дома, она в испуге выбежала во двор, упала и умерла.
В марте па Урале зимняя стужа ещё в полной силе. Илье жить стало негде, надо идти к отцу в посёлок Требия, вернее в Шелиттовский рудник за двадцать гопъ вёрст. Вышел из посёлка по дороге в сторону рудника, прошёл мимо кладбища, где похоронена его мать, подумал зайти, попрощаться с матерью. На кладбище сугробы, не пошёл. Вернулся на дорогу. Дорога шла в гору, за горой степь. В степи зимой как в пустыне. Илья хорошо знал степь, но зимой в степи никогда не ходил. Началась позёмка, ветер стал дорогу заметать, холод в шубу забирается. Когда взгорок перевалил, дорога привела его к стогу сена. Дорогу снегом занесло, куда ни глянь — степь везде одинаковая, куда идти непонятно. Вспомнил Илья, как старики говорили, что если зимой, в стужу в стог сена заберёшься — не замёрзнешь. Попробовал плакать — не помогает, стал звать отца — не отзывается. Зимний день — короткий, сумерки начались. Перестал плакать, стал в стоге яму копать. Глубже забрался в стог, согрелся и не заметил как уснул. Проснулся от писка мышей, пошевелил руками-ногами — целы, не замёрзли. Вспомнил, что он в степи один. Выйти из стога боится и боится долго лежать в стогу. Раз, два и выскочил, в степи светло, солнце на восходе, ветер стих, в степи никого. Мороз стал брать своё. Побегал Илья вокруг стога, устал, но не согрелся. Что делать? Идти — стог потеряешь, останешься — замерзнешь. Вдруг, видит, на горизонте что-то чернеет, вгляделся, чернота становится всё заметнее. Когда разглядел, побежал со всех ног по направлению к движущейся точке, торопился, падал, поднимался, снова бежал. Постепенно точка превратилась в упряжку лошадей. Добежал и упал. Илью подобрали в упряжку почтальоны, укутали его в тулуп и, согревшись, он уснул. Проснулся только во дворе у тетки Марии Степановны. Тётка обнимала его, целовала и приговаривала «Жив, не замерз, ну и слава Богу!» Илья оказался на печке среди двоюродных сестёр. Вечером и отец пришёл из шахты.
Так судьба спасла его и привела в мир домашнего очага. Рады ему да не совсем. Вот так пошла по миру еще одна крестьянская семья, а сколько таких было за годы сталинских репрессий.

Людмила, спасибо!