ПОПОВЫ
Далеко не все Поповы - потомки священников. Как личное имя, Поп (Попко) было весьма распространено среди мирских людей. Религиозные родители охотно нарекали своих детей именами Попили попко. Пример: землевладелец Попко (около 1400г), Сенька Поп, крестьянин (1495), Попко Ефимов, крестьянин (1531). Иногда фамилию Попов получал попов работник, батрак. Одна из самых частых фамилий в России, особенно на севере страны. Подсчет фамилий в Архангельской губернии (1897) показал небывало высокую частотность - 20 Поповых на тысячу человек. В Москве (1964) - 30 тыс. Поповых. Первоначально попов означало: 1) отчество - "сын священника"; 2) отчество - "сын Попа", от прозвища Поп; из документов XV-XVII вв.: крестьянин Сенка Поп, донской казак Михайло Поп и т.п.; 3) работник у попа - попов работник. Как предположение распространения этой фамилии на севере России можно допустить выборность духовенства в этих областях: вплоть до XVIII в. там священников не назначали, а избирали сами жители из своей среды.

У бабушки Раисы Александровны Архиповой (Поповой) своя родословная история, богатая жизненными обстоятельствами, а начиналась она так….Привожу дословно из книги моего двоюродного дедушки «Семья коммунистов».как оказалось есть нестыковки по времени рождения моего прадеда Иоанна, но как написано в ней так я и публикую.
……. « Полученный манифест Николая I о мобилизации казачества, формировании из него маршевых военных соединений на жестокую расправу с венгерскими революционерами большинством качества был встречен благосклонно. Быстро дошел манифест до хутора, расположенного в нескольких километрах западнее села Илек, нынешнего районного центра Оренбургской области. В XVIII веке с. Илек называлось Илецким казачьим городком. Жители городка — илецкие казаки — входили в состав Яицкого (Уральского) казачьего войска.
В канун крестьянской войны Илецкий городок был сравнительно крупным населенным пунктом. Академик П. С. Паллас, проехавший через Илецкий городок летом 1769 года, описывает его так: «Левый берег Яика нарочито высок, и на оном стоит Илецкой казачей городок, укрепленный четвероугольною бревенчатою стеною и батареями... В сем казачьем городке находится больше трехсот домов, и в середине оного стоит деревянная церковь. Здешние казаки могут поставить до пятисот человек войска и причисляются к яицким казакам, хотя они и не имеют никакого участия в рыболовных правах и принуждены доставлять себе пропитание хлебопашеством и скотоводством».
Казачество хутора во главе с двумя семьями Федора Николаевича Поливанова и Петра Филипповича Рыбина, категорически отказались идти в маршевые военные соединения. Долго станичный атаман убеждал казачество хутора в необходимости проводимой мобилизации, но все его доводы были напрасными. Все казаки хутора были тверды в своем решении. Дело об отказе казаков идти в маршевые военные соединения, немедленно пошло по соответствующим инстанциям. Министерство внутренних дел местом ссылки казаков установило юго-восточную часть Ялуторовского уезда, Тобольской губернии. Отвели две волости: Суерскую и Верх-Суерскую, в селах этих волостей ссыльные казаки должны были поселиться. Путь предстоял нелегкий, в ссылку нужно ехать конным транспортом через города: Оренбург, Орск, Троицк, Челябинск, Курган и составлял по подсчетам 1310 верст. Собрались хуторяне на завалинке возле дома Поливанова. Много разговоров, дельных, разумных предложений. В результате постановили избрать старшего по обозу и дать ему помощника по его желанию.
Всю дорогу строго исполнять указания старшего, а также его помощника. Старики посоветовались между собой, дед Потап Рыбин попросил внимания, настала тишина. Дед Потап предложил избрать старшим самого активного, грамотного казака Федора Николаевича Поли ванова. Сын у него большой – Ваня, будет связным по обозу. Все единодушно поддержали предложение и без официального голосования избрали старшим Поливанова. Федор Николаевич сердечно поблагодарил хуторян за доверие и стал просить назначить ему помощником Петра Филипповича Рыбина, вместе с дочерью Анной, которая будет исполнять роль связного по обозу. Просьбу хуторяне удовлетворили Поливанов и Рыбин были не только соседи, но искренние, истинные друзья. Начиная с малых лет, как говорят, вместе делили радость горе, вместе учились, сидели за одной партой, вместе в одном эскадроне отбывали военную службу.
Вернулись вместе; ходили вечеринки, на одной неделе перед масленицей обзавелись семьями. Стали готовиться в путь-дорогу. Решили сначала ехать до Орска 450 верст на быках, лошадей вести без упряжек. В Орске легче быков продать. До Орска лошади не утомятся, а дальше ехать на лошадях. Подготовили пятьдесят пароконных бричек, необходимое для них оборудование, обеспечивающее хороший ход и отдых обоза. Коров, часть овец и птицу распродали. Свиней порезали - мясо крепко засолили на дорогу. Много свинины переработали на домашние колбасы, субпродукты, на ельтесоны. Непроданных овец зарезали, мясо затушили, тушенку залили салом в большие глиняные горшки, так прекрасно мясо сохраняется даже летом, в самую жаркую погоду. Подешевке распродали дома и хозяйственные постройки. Ликвидировали все излишние продовольственные запасы. Распродали ненужное, старое имущество. Сделали большие запасы сухарей, напекли, нажарили на дорогу подорожников. К выезду в путь все готово. Вопрос за документами. Разработали точный маршрут до Орска, как до знакомого некоторым казакам города. Установили, как правило, ежедневно двигаться до Орска на быках по 30-35 верст в день. Дальше ехать на лошадях не больше 40-45 верст. Остановки для обеда, ночевки делать в самых удобных местах, чтобы были вода и корма. Часть сена, овса взяли в дорогу, ибо еще травы не везде имели хорошее отрастание. Легко подковали всех лошадей, подчистили копыта быкам. Через каждые шесть дней езды обязательно производить суточную остановку, давать отдых животным, а если потребуется, то отдыхать два дня. День выезда назначен на двадцатое апреля 1850 года по старому стилю.
Губернские власти через станичного атамана выдали Поливанову Федору Николаевичу открытое предписание к уездным исправникам, становым приставам, урядникам, станичным атаманам, волостным старшинам, сельским старостам, расположенным по пути следования обоза с высланными казаками. Все адресаты в открытом предписании обязывались оказывать содействие в быстром продвижении обоза. Становым приставам и урядникам вменя¬лось в обязанность выделять стражника для сопровождения обоза. У стражника хранился маршрутный лист с приложением к нему поименного списка людей, едущих в обозе. Стражник сопровождал от резиденции станового пристава до следующей резиденции в передаче обоза, маршрутного листа и поименного списка людей, брал расписку с указанием времени проследования обоза. Вечером девятнадцатого апреля из соседних станиц, хуторов приехали родственники, друзья и хорошие знакомые проститься с родными, друзьями, уезжающими навечно в сибирскую ссылку. Утро двадцатого апреля было прекрасное, солнышко взошло, светло, весело, ярко, но на сердцах ссылаемых казаков было грустно.

Тяжело расставаться с насиженными родными местами. Пятьдесят пар быков запрягли в брички, лошадей привязали к бричкам. Мамы хотели ехать верхами, старики не советовали утомлять лошадей. Все готово к выезду. Идут последние прощания - раздаются громкие слезы стариков и старух, не отстают от них и взрослые мужчины и женщины, а молодежь, утешая себя, кое-где запевает под гармошку любимые песни. Дети бегают, прощаясь с родными, любимыми местами. Аня Рыбина говорит Ване Поливанову "Давай быстрее сбегаем на Урал, посмотрим его в последний раз, простимся с ним; на берегах его мы проводили много времени своего детства". Взявшись за руки, бегом побежали на берег и навсегда простились с любимой рекой. Вернулись к обозу скучные, жалко было расставаться с любимыми, дорогими местами - местами, с которыми связана масса приятных радостных воспоминаний проведенного детства. Стражник торопит с выездом. Федор Николаевич дает команду: Трогай навечно в Сибирь, там для нас земля будет так же родной, как здесь была". Сел на головную бричку, взмахнул кнутом, быки тронулись, обоз вытянулся по дороге почти на целую версту. Далеко за селение провожали родные, друзья и знакомые обоз; стали отставать, но долго, собравшись в толпу, махали белыми платочками, пока обоз не скрылся из виду по горизонту. Дорога повернула за небольшой холм, уезжающих стало невидно, но долго еще маячил большой белый платок, кем-то из провожающих привязанный на длинный шест. Шест был поднят высоко. Через холм виднелся развевающийся в воздухе платок, как бы провожая обоз казаков
Сидящие на бричках, вытирая слезы, долго махали платочками в сторону развевающегося в воздухе платка. Большой белый платок в синеве горизонта стал чуть-чуть виден, как бы говоря в последний раз - счастливого пути, доброго здоровья, устраивайтесь хорошо, шлите весточки с нового места, как пойдет ваша новая жизнь? Платка не стало видно совсем. Обоз пошел размеренным, уверенным шагом. Настал трудный, тяжелый путь. Каждый думал про себя "как, что меня ожидает впереди, как-то нас встретят незнакомые люди в дальних краях". Провожающие разъехались по домам, долго еще вспоминали проводы дорогих родных, друзей и хороших знакомых. Сами про себя думали, сердечно желали сосланным хорошо устроиться. До Оренбурга ехали по левому берегу реки Урала. За Оренбургом обоз пошел по правому берегу Урала, по нему вплоть до Орска расположены станицы, хутора Оренбургского казачества. Первую дневную остановку сделали не доезжая станции Верхне-Озерной. Хорошо отдохнули, до Орска осталось приблизительно двести верст. В Орске наметили устроить двухдневную остановку. От Орска конный путь. В Орске можно было хорошо продать быков, ярмо, закупить необходимое в дорогу, ибо дальше пойдут степи с редким населением. Дорога тянулась грустная, но природа замечательно красивая ободряла обиженные сердца и вливала дух бодрости и веселья. Правый Урала гористый, здесь кончаются отроги гор южного Урала, берег необозримая равнина - Оренбургские степи, то же время река Урал является географической границей между Европой и Азией. Правая сторона Урала - Европа, левая - Азия.
За Верхне-Озерной вдали возле дороги, заметили гору. Подъехали южной стороной, гора отвесно спускается высотой 80-85 аршин к реке Урал. Восточная и Западная стороны горы так же отвесны, но к основанию имеют незначительный склон. Северная сторона горы от самой дороги имеет уклон под углом 40-45 градусов.
Гора исторически замечательна тем, что предание говорит: один из отрядов Емельяна Пугачева на этой горе целую зиму держал оборону. На этой горе были установлены пушки, сделаны блиндажи-землянки. Остатки разрушенных землянок сохранились и до наших дней. Гора носит имя Пугачева. Возле горы обоз остановился, старики собрались вместе, молчанием вспомнили своих праотцев, погибших здесь за великое дело, организованное Емельяном Пугачевым. Во время перекура Федор Николаевич подробно рассказал как жил Пугачев, какие у него были чудные замыслы, но не пришлось их осуществить: настанет время, не будет помещиков, дворян; земля станет принадлежат тем, кто на ней трудится. Закончив перекур, тронулись дальше в путь. Проехали станицу Ильинскую. По этой дороге от станции Ильинской до Орска в пятидесятые годы ехал Великий князь Николай Николаевич старший, она в настоящее время называется Царская дорога. В его проезд весь путь приведен в образцовый порядок. На всей дороге, на расстоянии тридцати верст друг от друга, стояли готовые сытые лошади. Подъезжая Николай Николаевич и его свита, моментально перепрягались лошади и следовали дальше.
В двадцати пяти верстах за Ильинской расположена станица Подгорная. Перед ней крутой спуск, который трудно, с большими тормозами прошли благополучно. Начались красивые Губерлинские горы - сердце Южного Урала, раскинувшиеся по реке Губерля и ее исключительно красивыми притоками. Выбрались перед Орском на равнину, проехали хутор Хабарный, а дальше до Орска равнина - ни одного деревца, ни одного кустика, вправо видна полоса чернолесья, районы реки Урал. Проехали перед Орском те места, голые, скучные, неприветливые – у стариков казаков настроение заметно ухудшилось, но молодежь, не чувствуя усталости и неимея понятия о Сибири, веселила звонкой песней подымала дух бодрости отцов и матерей.
Вдали, на левом берегу Урала показались строения с церковью ; красиво расположенный на холме, как бы памятник на пьедестале - это город Орск, с населением в то время, около, двух тысяч, Урал здесь не широкий. Переехали Урал, остановились на берегу отдыхать, продавать быков, ярмо, готовить к упряжке лошадей. Вблизи были расположены жилые строения, здесь же располагался базар. Отдохнули два дня. Четвертого мая утром набрали в дорогу уральской воды, распрощались навсегда с любимой рекой Уралом. На лошадях тронулись в тяжелый дальний путь.

За Орском сразу же раскинулись необъятные степи. Обоз пошел степной дорогой по направлению Шильды, Карталы. Скучная и грустная, однотонная дорога начала подавлять растревоженные обидой сердца пожилых казаков. Поливанов и Рыбин на остановках стали рассказывать старые, бывалые истории, советоваться, как лучше ехать, молодежь стремилась внести веселые минутки – гармошку песни и пляски. Прошли Ново-Орскую, Шильду, вот и Бердш - намеченная дневная остановка.
Степи бесконечные тянутся и тянутся в любую сторону на десятки верст, видишь только степи, кое-где редко увидишь верховых, пасущих отары овец, а по берегам мелких речушек, у озер заметны издали верхушки юрт. Обоз размеренно идет и идет все дальше и дальше на Северо - Восток. На горизонте показалась маленькая деревня Карталы, Пройдена половина пути. От Карталы до Троицка расстояние сто сорок верст прошли за трое суток и поздно вечером пятнадцатого мая привал на двое суток на берегу реки Уй, на окраине города Троицка. Троицк был большой захолустный городок.
Восемнадцатого мая обоз пошел в путь. Впереди еще четыреста семьдесят верст. Раздольная голая степь сменилась красивой лесостепью. Стали появляться березовые перелески и большие рощи чернолистья, с преобладающей породой белой березы.
Настроение у всех поднялось. Особенно радовались дети, они никогда не видели лесостепи. Чем дальше двигался обоз, тем природа лесостепи становилась красивее и красивее. Состав травостоя так же резко изменился, не стало ковыльно - типчаковского покрова, его заменил мягко-пепельный покров. Равнина сменилась на низкий холмистый рельеф. Стало больше мелких речек, меньше озер, чаще начали появляться деревни и села. Ваня говорит: "давай, Аня, побежим, нарвем веточек березы!".Дружно, наперегонки, бежали Ваня с Аней, а за ними, кто быстрее, целая толпа детей. Весело догоняли в обозе свои брички, радостно показывали своим бабушкам и матерям веточки березы. Рассказывали, кто как бежал, догоняя обоз.

Двадцатого мая в обед обоз подошел к окраине города Челябинска, остановился на берегу реки Мнае возле большой многолетней березовой рощи.
Хорошо, тебе будет Федор Николаевич жить со своими родными и друзьями на реке Тобол. Петру Филипповичу с его куренем придется на какой-то маленькой речке Крутихе. Ничего, была бы вода, а жить можно будет. Мало воды - колодцы выкопаем, насосы поставим. Исправив за два дня все дела, хорошо отдохнули и люди, и лошади. Тридцатого мая утром обоз вышел из Кургана в последний отрезок пути.
Осталось 110 верст до места назначения ссылки. Из Кургана дорога повернула резко на северо-запад и пошла по левому берегу Тобола. Левый берег гористый, сплошь населенные пункты, лесные массивы. Правый берег - пойма реки Тобола, сплошные луга с массой рукавов, заливов, озер и мелкого кустарника. За поймой в синеве виднелись возвышенные холмы, покрытые перелесками, березовыми рощами и красивыми сибирскими сосновыми борами. В шести верстах от Кургана начался красивый сосновый бор. Дорога бором стала очень трудной, сплошной сыпучий песок обоз шел с большими остановками, почти весь народ пошел пешком.
Мужчины кое-где помогали лошадям. Пески миновали, показалась деревня Галкина. Проехали село Иковское. В селе Белозерском становой пристав дал для сопровождения двух стражников, так как обоз должен был разделиться на два. Отъехав за село Белоозерово восемнадцать верст, как написано в предписании, обоз разделился на два.
Рыбин Петр Филиппович и назначенные с ним семьи на двадцати трех бричках, поехали вправо через реку Тобол в Верхне-Суерскую волость, деревню Крутиха.
Поливанов Федор Николаевич и остальные семьи с ним, на двадцати семи бричках стали продолжать путь в Суерскую волость, село Суерское, по документам оно же Осипово. На всю округу зовется село Осипово, спросите - любой за сто верст и дальше знают Осипово. Село Суерское, почти, никто не знает. Дальше село Суерское будет называться Осипово.

Тридцать первого мая в обеденный привал на развилке дорог все распрощались, обещали писать и бывать друг у друга в гостях. От Осиповой до деревни Крутиха всего тридцать две версты. Нежно, душевно прощались дети. Крепко пожали друг другу руки наши знакомые Аня и Ваня, они так же обещались писать, звали приезжать вместе с родителями в гости. Аня завидовала, что Ваня будет жить на Тоболе, какой он красивый, точно, как наш любимый Урал. Обозы тронулись в путь.
Поздно вечером первого июня обоз подъехал к окраине Осиповой. Хотелось посмотреть село. У всех усталость сменилась на радость. Радовались тому, что трудный путь закончен. Все легли отдыхать, перед сном каждый думал: какой был трудный путь, сорок три дня ехали. Чистого хода тридцать четыре дня, девять суток отдыхали. Всего проехали 1320 верст. Хорошо, что проехали без всяких потерь.
Утром Федор Николаевич со стариками пошел в волостному старшине. Старшина принял хорошо, как старых знакомых. Спросил за какие грехи высланы. Улыбнулся и сказал: "Много у нас в волости из разных мест, за разные дела сослано, привыкли, живут. Меня сюда тоже ссыльным привез отец, вот уже двадцать пять лет живем в де¬ревне Скородумово, не обижаемся на жизнь". Закончив разговор, старшина дал предписание сельскому старосте расставить новоселов по квартирам, ссыльных казаков здесь называть новоселами. Наметили, отвели квартиры. Обед приготовили в поле, а после обеда все семьи заехали на отведенные квартиры. Добродушно встретили новоселов на квартирах. Хозяева собрали чай, за ним пошли разговоры
Из разговора ясно стало, что, почти, все в селе добровольно переселившиеся или прибывшие в ссылку. Все новоселы начали заводить свои хозяйства в первую очередь, пока совсем не ушло время решили посадить картофель, капусту и другие поздние овощи. Постоянно во всем советовались между собою, под руководством Поливанова, а также и со старожилами, они охотно советовали, что как лучше сделать и помогали.
Поливанов от группы новоселов по всем вопросам перед сельскими и волостными властями был постоянным ходатаем. Через неделю всех новоселов включили в списки, состав Суерского сельского общества. При разделе сенокосов, отвели площадь луговых и суходольных сенокосных угодий, приступили заготовлять сено. Из запасных земельных, лесных фондов каждую семью наделили землей, отвели участки строевого дровяного леса. Какой строевой лесок! Старики-новоселы ходили и радовались - вот это лес! Вот дома поставили - это не то, что у нас, особенно рады дровяному лесу оказались женщины. Дровами топить хорошо, кизяков не нужно делать, сору будет меньше, культуры больше. Через полтора-два месяца, почти, не было никакой разницы между новоселами и старожилами - грань разницы стерлась.
Всем новоселам отвели, правда в разных местах, усадебные участки, на них стали строить дома, хозяйственные постройки, готовиться к первой зиме в Сибири. Поливанову отвели усадьбу для постройки дома на главной улице возле базарной площади. Площадь вся застроена в несколько рядов множеством легкого типа лавок-магазинов, построенных, главным образом, из теса. Напротив, через дорогу, была школа, а за ней волостное правление с пожарным обозом. Базарный день установили воскресенье. Собирались в году четыре ярмарки.
Старожилы в порядке трудовой помощи оказывали новоселам большую помощь, главным образом в перевозке строительных материалов, в строительстве домов, хозяйственных построек. Чувствовалось, все старожилы стремились, чтобы новоселы зимовали в своих домах. Новоселы же прилагали все силы быстрее закончить строительство, на Покров справить новоселье, Новоселье было справлено радостно, весело. У каждого новосела много гостей, особенно из знакомых старожилов, соседей и тех, кто активно помогал отроиться.
Так началась новая жизнь Оренбургских казаков на новом месте.

Неустойчивая часть оренбургских казаков, высланных весной 1850 года в Ялуторовский уезд Тобольской губернии, узнав о намерении правительства направить для покорения Турции соединения казачьих войск, обратилась с ходатайством, через Тобольского губернатора, к царю. В ходатайстве казаки просили простить их вину, за отказ выполнить манифест о выходе на жестокое подавление венгерской революции. Казаки выразили свое желание искупить допущенную ими вину добровольного вступления в маршевые военные казачьи соединения, при полном казачьем обмундировании с хорошим конем.
Быстро добрались казачьи ходоки к губернатору и через последнего царь повелел оказать свою милость. Всех желающих добровольцев немедленно отправили в действующую армию, а семьям разрешили возвратиться на свои места, по нижнему течению Урала к югу от Оренбурга. Навечно в ссылке остались две революционно настроенные семьи. Семья Рыбиных и семья Поливановых со всеми их родственниками. Трудно привыкал Ваня на новом месте. Часто вспоминал родной хутор на Урале и свою соседку, друга детства Аню Рыбину. Время шло. Федор Николаевич отдал Ваню в начальную школу. Хорошо учился Ваня, окончил школу с похвальным листом.
Земли мало, ее обрабатывал сам Федор Николаевич и старший его сын Семен Федорович. Посоветовались, решили Ваню после окончания школы, как любознательного, интересующегося мальчика, приучать разным ремеслам. К восемнадцати годам Ваня стал заправским плотником, мог встать в любую пору. Хорошо освоил столярное дело, для своего дома и на сторону стал делать колоды, столы, стулья, табуретки, скамейки, точено-резные наличники. Научился красить, мог делать очень красивые орнаменты. Освоил жестяное, кирпичное и печное дело. Но больше всего любил столярное дело.
Петр Филиппович часто приезжал в Осиповку к Федору Николаевичу в гости, на базар, посоветоваться, поделиться горем и радостью. Временами Петр Филиппович привозил с собой жену и Аню. Очень радовались встрече Аня и Ваня. Стремились остаться вместе, говорить. Много у них было разговоров о том, как живут, чем занимаются, a главное, как проводят время, кто с кем дружит, какие хороводы в деревне. Федор Николаевич старшего сына Семена Федоровича отделил, получил для него усадебный участок на третьей улице возле Плотникова Ивана. Построили пятистенный одноэтажный домик с хозяйственными постройками. Поливанов написал раздельный акт. Понятые акт подписали, сельский староста заверил. Семен Федорович получил свою долю имущества: пегую кобылу, бурую нетель, шесть куриц и петуха.
У Поливанова с младшим сыном Ваней осталась одна лошадь - мерин гнедой, жеребенок годовалый, корова, теленок, восемь куриц и петух. Разделили кое-какие запасы хлеба, сено, солому. Семен Федорович все перевез к себе. В первое воскресенье, после базара, собрались к Семену Федоровичу вся родня, соседи, знакомые на влазины, то есть справить новоселье.
Женщины нанесли пирогов, ватрушек, тушеного мяса с картофелем, холодца, а мужчины принесли кто топор, кто лопату, а некоторые принесли в подарок живность - курочку, уточку, петушка-драчуна. За столом выпили смолинской белой по две-три рюмочке. Смолинской называется по фамилии миллионера Смолина., выпускающего водку на заводе в городе Кургане. Хорошо закусили. Любители сумели выпить много больше, по мерзавчику в кармане принесли.
Весело пошли разговоры о житье-бытье. У женщин, вспомнивших родину, навернулись слезы. Выскакивает на середину комнаты Вася Удальцев, весельчак, общий любимец хороводных дел - крикнул "Давай, нашу любимую песню". Гармонист заиграл. Вася Удальцов запел, женщины развеселились и подхватили песню.
«-По диким степям Забайкалья, Где золото роют в горах,
-Бродяга судьбу проклиная, Тащится с сумой на плечах».
Петь любили, а особенно старинные сибирские песни - песни тюрьмы, каторги, ссылки, песни горькие - сибирской тайги и неволи. Все вечеринки начинались с этих песен. Затем перешли под руководством Васи Удальцова на частушки сибирские, плясовые.
Поздно вечером разошлись гости по домам. Пожелали новому, молодому хозяину хорошей радостной жизни, успеха в делах.

Остался Федор Николаевич со своей женой и Ваней. Скучно сначала было, как-то пусто в доме, не слышно детских голосов. Все-таки отошло четыре человека, правда, два внука были еще маленькие, но без них пусто, скучно.
Соседи стали поговаривать женить Ваню, за двадцать лет перевалило. Стали кумушки невест перебирать, рекомендовать Ване. Он, посмеиваясь, шутит "когда надумаю жениться - сам найду невесту". Федор Николаевич и Татьяна Петровна сидели возле ворот на скамейке, лузгали подсолнухи, разговаривали с соседями о Ване. Ра¬но женить, пусть еще годик, другой погуляет, тем временем невесты подрастут, он солиднее станет, возмужает. Нам сейчас скучновато, невестка не помешает в доме, веселее с ней будет, а там, глядишь, и внуки будут. Мы как-то заговорили с Ваней, так он нам сказал "Женюсь тогда, когда все свое мастерство изучу, работать стану лучше, зарабатывать больше буду, чтобы прокормить семью и вас, стариков. С нашей земли ничего не получишь, да сколько ее, кот наплакал, жить одной землей трудно".
Через год, вскоре после Афанасьевской ярмарки, Ваня приходит после новогодней вечеринки домой. Мать открыла сыну двери. Федор Николаевич спал, не слышал, как Ваня пришел домой. Материнское сердце чувствует. Татьяна Петровна спрашивает, что ты мол, сыночек такой задумчивый, невеселый. Может, поругался с ребятами, обидели."Нет, мама, все хорошо. Тятенька спит?". "Спит". 'Тогда я пойду спать. Завтра воскресенье, за чаем утром тебе и тятеньке, все, все расскажу, дорогая ты моя, милая мама". Крепко Ваня обнял маму и поцеловал. Ушел Ваня спать. Долго Татьяна Петровна не спала, все думала, что же все это значит? Наконец, решила - никак Ваня задумал жениться, но кого выбрал себе подругой жизни. Третьи петухи пропели, пора вставать доить корову, затапливать печку. Встала Татьяна Петровна, почти, не сомкнув в эту ночь глаз, все думала о милом сыночке. Только перед рассветом и сам Ваня заснул. Все метался в постели, думы, как вереницы одна за другой шли. Крепко закрылся одеялом, твердо подумал, сказал про себя "хватит так жить, надо жениться и фамилию сменить. Надоела старая фамилия ссыльных. На вечеринках ребята и девчата спрашивают "За что, Ваня, твоего отца царь-батюшка из теплого края выслал?". Всем нужно было рассказывать одну и ту же историю, но как избавиться от старой фамилии Ваня не знал. Ребята советовали "Будешь, Ваня, жениться и возьми фамилию будущей жены". - "Но жена, ребята, намечается то же из ссыльных, вместе со мной прошла такой же мучительный путь в обозе».
Аня Рыбина с отцом Петром Филипповичем приезжали на ярмарку, Вечером Ваня водил Аню в цирк, много говорили, наконец, Аня дала свое согласие быть его женой. Договорились никому пока ничего не говорить. Сделать все по-русскому обычаю. После нового года Ваня расскажет родителям, что решил жениться. Пошлют сватов к родителям Ани. Согласны они будут, то сделают свадьбу перед масленицей.
Татьяна Петровна прибралась, напекла ватрушек, приготовила чай. Стали собираться пить чай. У Вани прекрасное приподнятое строение. Федор Николаевич ничего не знает, садится за стол.
Робость у Вани прошла, он начал говорить "Дорогие мои, тятенька, мама, нагулялся я, хватит
одному ходить, мама станет старенькая, ей нужна помощь. Прошу Вас, мои родные, разрешите мне жениться, да фамилию ссыльных сменить. Надоело всем рассказывать, что отец мой ссыльный был. Дети будут у меня, их то же будут спрашивать. За что наш дед был выслан из теплого края. Мы с Аней были в цирке, договорились хорошо бы иметь местную фамилию из пяти букв. Я взял от нашей фамилии первые две буквы и последние две. Аня вставила в середину "П" и получилась у нас короткая фамилия Попов, которая сильно нам понравилась.