В 2007 году Россия «отметила» трагический юбилей. Ровно 70 лет назад, в тогда еще СССР, начались массовые политические репрессии.

О тех временах написано немало.  Политические оппоненты в пылу споров, срывая горло, доказывают друг другу с одной стороны «неизбежность и необходимость репрессивных мер», а с другой стороны «варварство государства». 37-ой стал апофеозом жесточайшей борьбы за власть между различными политическими силами, которые были, как бы это странно не звучало, в руководстве партии и государства.

  Однако следует отметить, что репрессивная машина советского государства работала исправно и до 37-го, и после него. Принято считать, что красный террор стал ответной реакцией на контрреволюционные выпады организованной антибольшевистской  оппозиции. Так было и после покушения на Ленина, так было и после убийства Кирова.  И ужесточение режима в данных случаях было адекватным. Власть, не умеющая пресечь терроризм и экстремизм, обречена на провал. Так было, и так будет всегда.  Совсем другое дело - реакция общества на проводимые государством меры.

  Уже не для кого не считается новостью, что иногда инициатива ужесточения репрессий исходила снизу. Секретари обкомов «забрасывали» ЦК ВКП (б) письмами с просьбой... увеличить  разнарядки на проведении репрессивных мероприятий. Им, мол, виднее на месте, кого сослать в лагеря, а кого оставить в покое.  Сегодня уже известны факты, когда не только наделенные властью мужи, но и простые граждане, зная, ЧТО грозит подозреваемым в антигосударственной деятельности, писали кляузы на своих соседей, друзей и знакомых. Люди есть люди, они грешили во всем.  Кому-то захотелось заполучить лишние квадратные метры жилья, кому-то хотелось занять уютное место на работе. Да мало чего людям хотелось? Вот и писали они доносы, авось поможет. И помогало! Но были истории и другого плана. Вот об одной из них, случившейся задолго до кровавого 37-го года, наш рассказ.

  ...Жизнь в поселке Берлинский потихоньку входила в мирное и спокойное русло. Революционные потрясения отбушевали, гражданская война ушла далеко от этих мест. Живи и радуйся. Правда, нет-нет, да наезжали в этот затерянный в степях Троицкого уезда поселок лихие ребята в кожаных одеждах, трясли мандатами и изымали, как они считали, излишки хлеба.  Станичники горестно вздыхали, но хлеб отдавали. «Перезимуем» - размышляли мужики, будучи уверенными, что  запасов муки и картошки до тепла хватит.

  6 сентября 1920 года председатель Берлинской партячейки К. (здесь и далее по тексту по этическим соображениям фамилии «героев» не называются - прим. авт.) и ее секретарь М. направили в политическое бюро города Троицка, была в те годы и такая структура, письмо следующего содержания: «... при сем препровождаем двух граждан Берлинской станицы того же поселка Иллариона Федорова Ершова 1-го и Григория Леонтьева Ловчикова и основываясь на ваше циркулярное секретное предписание от 27 сентября с.г. за № 1073 и постановление экстренного собрания Берлинской ячейки протокола, составленного председателем ячейки на вышеупомянутых граждан...» (стиль оригинала сохранен - прим. авт.). Далее в прилагаемом «протоколе»  утверждалось, что упомянутые выше Ершов и Ловчиков «...почувствовав контрреволюционное восстание, стали сами готовиться к нему». Ячейка поручала старшему милиционеру станицы К. арестовать «контрреволюционеров» и препроводить их в Троицк. Что и было сделано. К материалам «дела» было приложено заявление неких Василия М. и Ивана З., тоже жителей поселка, которые, якобы,  утверждали, «...Ларион Ершов стал говорить, что нужно сделать восстание против Советской власти и коммунистов, они отбирают хлеб, шерсть, овес. Говорил больше Ершов, а Ловчиков его поощрял...». Так как оба этих заявителя были неграмотными, подписи за них сделал К.

  Внимательный читатель, наверное, уже обратил внимание, что этот пресловутый К. в данном повествовании встречается часто. Да-да, и в роли председателя партячейки, и старшего милиционера станицы, и заверителя подписей безграмотных станичников выступал один и тот же человек.

  И вот 8 октября  (через месяц после ареста! - прим. авт.) бедолаг вызвали на допрос. В протоколе допроса Григория Ловчикова читаем: «...возраст 29 лет, казак, грамотный, хлебопашец, беспартийный, до февральской революции служил в 17 казачьем полку в Ташкенте и оттуда распущен по домам...». Чекисты задали обвиняемому всего два вопроса, которые, как впрочем, и ответы на них, зафиксированы в протоколе.

Итак,

« - Говорили ли вы о восстании?

- Нет.

- Говорили ли вы, что у вас отбирают хлеб, и что нужно из-за этого восстание?

- Нет, не говорил, и говорить не мог. Так как мне дали несколько пудов местный исполком, а у меня у самого хлеба нет. Хлеба намолотили сейчас 12 пудов, и живу я бедно. Против Советской власти не говорил, и говорить не могу. Виновным себя не признаю, и в чем меня обвиняют, не знаю...».

  Однако,  доводы обвиняемых следователя не убедили. А это грозило берлинским горемыкам 15-летним заключением в концлагере. Но им «повезло». Далее в деле находится прелюбопытный документ, в которым черным по белому: «...полагал бы применить высшие меры наказания, но принимая во внимание октябрьскую амнистию - 5 лет концлагеря с применением принудительных работ».  1 декабря того же года председатель Челябинской ЧК Герцман утвердил приговор, и арестанты были отправлены в концентрационный лагерь.

  А меж тем в Берлинском поселке (ныне пос. Берлин Троицкого района - прим. авт.) состоялось общее собрание жителей, на котором выяснилось, что Василий М. и Иван З., якобы, давшие показания против арестантов ничего такого  не говорили председателю партячейки и «...пожелали дать в этом подписку общему собранию...».

  В те годы молодой советской власти  народ еще думал, что вопросы можно было решать по старинке, «станичным кругом». Вот и направили станичники в город Троицк ходоков, которые должны были донести до властей всю правду о подлоге, устроенном председателем местной партячейки.  На роль «правдоискателей» выбрали самых уважаемых жителей поселка Ивана Никитина и Алексея Прокофьева. 

 По заснеженной степи берлинские ходоки на лыжах добирались до уездного центра  целый день. К зданию местного ЧК они  заявились уже в поздних сумерках. Грозный охранник с винтовкой шуганул  станичников, сказав, что все уже дома второй сон видят, а вы, мол, тут шастаете. Пришлось мужикам заночевать в гостевой избе на железнодорожной станции. А утром, ни свет, ни зоря, они уже были у порога ЧК.

  Там их выслушали, записали фамилии и сказали на прощание:

«Езжайте, мужики, домой, во всем разберемся и виноватых накажем...»

...  Чем закончилась эта трагедия  нам неизвестно.  Заметим лишь, что реабилитированы  берлинские «контрреволюционеры» были лишь в 1991 году, а это значит, скорее всего, что они отмотали свой зековский срок сполна.  На момент ареста кормильцев семьи в их избах остались многодетные семьи, которым суждено было как-то пережить страшный голод 1921 года, «выкосивший» в буквальном смысле деревни Троицкого уезда...

  Со времени  описанных выше событий минуло почти 90 лет. Многое из той уже далекой истории забыто.  Мы как-то больше помним коллективизацию и террор 37-го года. Однако, истоки трагедии 30-ых годов берут свое начало гораздо раньше, на заре советской власти.   Нам сегодня трудно понять, что двигало людьми той эпохи, когда   дела «фабриковались» без чьего-то указания свыше. В письме все того же К., адресованном Троицким чекистам была сделана приписка: «...просим в случае дальнейшего расследования дела сохранять в секрете имена и фамилии лиц, давших материалы председателю, так как таковые нужны для политической работы...».

  Наступит 37-ой, и толпа будет кричать « Смерть изменникам и предателям!»  Сегодня  признано всеми: в мясорубке террора  погибали безвинные жертвы. Об этом мы должны помнить.

  Истории, подобные «берлинской», происходили повсеместно. Увы, в каждой нашей деревне были свои клеветники и жертвы.  Что было, то было...

  Когда-то у В.М. Молотова, считавшегося правой рукой Сталина,  спросили о тех годах, и он ответил, что если бы  не репрессии 30-ых годов, то в стране накануне войны не была бы уничтожена «пятая колонна». Да, это так. Жаль только, что в эту «колонну» попадали абсолютно безвинные люди.

Егор Дубинин    Чесма,

 «Южноуральская панорама» № 218 от 30.10.2007года.