• Опубликовано
• Антипин, Н.А. Трансформация памяти о Русско-японской войне 1904-1905 гг. на Южном Урале // Наш край: прошлое, настоящее, будущее: Материалы научных студенческих конференций 2007-2008 гг., посвященных памяти канд. ист. наук, доцента кафедры отечественной истории и МПИ В.П. Латюшиной / Гл. ред. Г.С. Шкребень. - Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 2009. - С. 32-36.

Н.А. Антипин,

Челябинский государственный университет

Трансформация памяти о Русско-японской войне

1904-1905 гг. на Южном Урале.

Согласно концепции французского историка П. Нора, «места памяти» (lieux de memoire) - это определенные точки пересечения, в которых складывается и концентрируется память общества. Главная функция мест памяти - сохранение групповой памяти. Изучение подобных мест (предметов, событий, людей, зданий, традиций, легенд, географических точек, окруженных особой символической аурой) позволяет проследить трансформацию восприятия какого-либо события в культурной памяти, для продолжительных временных отрезков, и коммуникативной памяти, для небольших периодов.

Появление на Южном Урале памятных мест, связанных с Русско-японской войной 1904-1905 гг., обусловлено вовлеченностью региона в военные события. В кампании участвовали оренбургские казаки, запасные, призванные из Оренбургской, Уфимской и Пермской губерний. В Челябинске, Златоусте, Миасском и Симском заводах действовали госпитали, лазареты и больницы для эвакуированных больных и раненых военнослужащих. Таким образом, война вошла в культурную память населения края. 

До 1917 г. в Оренбургском казачьем войске появилось несколько памятников казакам участникам событий 1904-1905 гг. Ныне они сохранились в сёлах Миасское, Травники, Степное и пос. Наваринка  Челябинской области. Памятники в бывших казачьих станицах Миасской, Травники и Степной были построены около 1909-1910 гг. на пожертвования станичников и представляют собой каменные обелиски с посвятительными надписями и именами погибших и вернувшихся с войны казаков соответствующих станиц (кроме памятника в с. Степном, который не содержит имён). Жители пос. Наваринка на чугунной плите увековечили имя односельчанина казака Рубанова, погибшего на войне с Японией. Эта плита была закреплена на здании местной церкви.

Казачество, отличаясь самобытной культурой, наполняло памятные места соответствующей информацией. Наличие имён живых и погибших на одном камне свидетельствует о том, что памятники имели двоякую функцию. Памятные места увековечивали имена павших в боях, т.е. должны были вечно «поминать» погибших, на что указывает православная символика на обелисках, а плита в пос. Наваринке имела единственную поминальную функцию, располагаясь на стене храма. Также обелиски прославляли подвиги живых казаков, что выразилось в монументальности памятников и наличии символов воинской доблести (образ Георгия Победоносца, изображение знамён, кресты). Становясь достоянием общества, памятники приобщали к опыту войны жителей станиц, и, возможно, так происходило признание локальным обществом подвигов участников кампании. Таким образом, могло происходить своеобразное оправдание перед «обществом» и потомками за неудачи в боях: не они виновны в поражениях, т.к. воевали насмерть, что подтверждается погибшими и значительным количеством награжденных знаками Военного ордена.   

Среди памятных мест, созданных после войны, выделяется памятник-часовня ныне расположенный в г. Юрюзань, который был построен в 1908 г. на пожертвования местных жителей и посвящённый погибшим юрюзанцам в морских боях с японским флотом. Этот памятник представляет собой часовню на четырех опорных чугунных столбах с шатровой, четырехскатной, крытой железом крышей. Венчалась маковкой и крестом. К юрюзанскому памятнику по назначению и функциям близко другое  памятное место, представлявшее собой могилу полковника 214-го пехотного Мокшанского полка П.П. Побыванца, погибшего в 1905 г. и похороненном в ограде церкви в г. Златоусте. Они выражают иной, отличный от казачьего, образ войны. Если казаки, связывали войну не только с потерей близких, но и героизмом, подвигом, славой, доблестью; то для не профессиональных военных образ войны замыкался на трагедии гибели людей. Поэтому места памяти в Юрюзани и Златоусте - это места скорби и поминовения павших за родину.   

Революционный 1917 г. изменил сознание русского человека, трансформировал его культурную память. Русско-японская война приобрела иной смысл, озвученный в листовках социал-демократов в 1905 г. Произошло насильственное вытеснение из новой реальности прежних символов и идентичностей. Памятники войне с Японией на Южном Урале были уничтожены (могила П.П. Побыванца в Златоусте), разрушены или заброшены (в сёлах Миасское, Травники, Степное, в Юрюзани). В пос. Наваринка после уничтожения храма, осталась плита с именем погибшего казака, но она утратила прежнюю свою функцию, т.к. исчезла церковь.

Восстановление дореволюционных памятников началось в 1990-е гг., когда возникла потребность в создании или восстановлении прежде существовавших символов, в установлении связи с дореволюционным прошлым. Обратный процесс «возвращения» репрессированных или забытых образов, заново приобретающих свое значение, коснулся памятных мест, связанных с Русско-японской войной. Инициаторами восстановления давно ушедшей символики явились церковь, казачество, военно-историческое общество.

Естественно, сегодня памятные места Русско-японской войны, сохранившие свои физические очертания, не могут вновь приобрести свои первоначальные функции. Так, возрождение казачества повлекло за собой восстановление его традиций и истории, но сегодня памятники участникам войны 1904-1905 гг. в бывших казачьих станицах, приобрели функцию установления преемственности нового казачества с дореволюционным и демонстрации героического прошлого казаков. Укрепление позиций Православной церкви способствовало реставрации часовни в Юрюзани, как места богослужения, тем более что она расположена на кладбище. В 2005 г. в Златоусте военно-исторический клуб установил памятный крест с именем полковника П.П. Побыванца, однако могила полковника утрачена и вряд ли когда-нибудь будет найдена. Сооружение креста - это попытка воссоздания памятного места, которое бы напоминало о герое и подвигах Мокшанского полка в Мукденском сражении. Другие памятные места, например в пос. Наваринке, не вернули себе прежнее значение, что возможно лишь при восстановлении храма.

Однако с возвращением прежних символов, предпринимаются попытки к созданию новых памятных мест Русско-японской войны. Челябинск богат потенциальными местами памяти: переселенческие бараки, в которых размещались мобилизованные на войну и лечились эвакуированные больные и раненые; территория бывшего танкового училища, где в 1905 г. размещались шатры полевых госпиталей; городская больница, принимавшая тяжело больных военнослужащих; здание Народного дома (ТЮЗа), принявшего в 1904-1906 гг. в свои стены госпиталь; дом 65 на улице Красной, где по воспоминаниям располагался лазарет Красного Креста, а близ него небольшой сквер с даурскими лиственницами, посаженными из семян привезенных участником войны с Японией. Предпринимаемые попытки установления в городе памятника южноруальцам - участникам войны, направлены на актуализацию сквера с лиственницами как памятного места, которое бы содержало информацию о героизме русских воинов в битвах в Чемульпо и Порт-Артуре, что воспроизводит советскую традицию.         

Итак, изменения в коллективная памяти определенных социальных групп и всего общества отразились на трансформации функций памятных мест Русско-японской войны на Южном Урале. Уцелевшие памятники испытали на себе изменения, происходившие в сознании населения России и определенных групп: от конструирования образов войны (после её окончания, до «победы» большевистской модели восприятия дальневосточной кампании и попыток реконструкции досоветского образа войны.