/Данная статья на первый взгляд узко-тематична. Но вспоминаемые в ней события,  бесспорно, повлияли когда-то на весь наш регион - в плане  демографии,  экономики,  культуры и других аспектов. На сколько глубоко - другой вопрос. С долей цинизма эту статью можно назвать,  к примеру -  «фига в кармане» или «блокада Ленинграда - Уральский вариант»  и т.п.  Но ввиду серьезности темы,  это было бы кощунством к памяти ни за что погибших людей. И тех,  что всё-таки выжили,  но нормальной жизни так и не познали,  и безрадостно существовали - пока жили на этом свете./

  Время первых лет Советского государства /начало 20-х г.г./ хорошо известно,  однако публикации новых документов на эту тему не уменьшают интерес к этой /давно прошедшей/ эпохе. В нашем крае это время - вялотекущее продолжение гражданской войны и её завершение,  пресловутая продразверстка,  вызвавшая массовый голод и смерть тысяч людей,  массовое обнищание (и не только в материальном плане).   На фоне этого, постепенно проступали черты новой государственности. Руководители края на своих догмах и ошибках постепенно нарабатывали собственный опыт управления и руководства.  (Прошлые романтические представления о светлом будущем или фанатизм у многих из них,  постепенно менялся - ввиду реальности и повседневного быта.)  Сползание к гуманитарной катастрофе было,  конечно,  заметно, и некоторые из них пытались «сигнализировать» о ситуации в крае вышестоящему начальству. Но чем выше,  тем бесполезнее оказывались эти сигналы. Подчиняясь и далее приказам сверху,  руководство губернии само становилось проводником бесчеловечной политики.

   1920 год. Летом была сильная засуха. В следующем, 21 г.,  именно на засуху спишут главную причину голода. Но в 20 г., после засухи,  голода пока не случилось,  потому что в деревне было что брать. Пока еще много. Но постепенно многие районы превращаются из доноров в «нищих попрошаек». Некоторые местные руководители высказывали свою критику,  но при перевыборах многие из них были объявлены пособниками кулаков,  отстранены от должностей. Видя наперед,  к чему ведет такая безграмотная политика,   тем не менее,  никто на местах реально не мог ничего противопоставить ей.  Обращения «через голову» губернского начальства тоже не помогли. Показательна (как частный пример) в этом отношении переписка между руководящими органами Куртамышского уезда и Челябинским Губисполкомом.                     ...Куртамышский уезд был одним из богатейших хлебных районов губернии до начала Сов.власти. С приходом оной началась катастрофа всего хозяйства уезда,  впрочем,  как везде.  В мае 1920 г. Куртамышский район и его ближние соседи,  в отличие от других,  получили для себя самые высокие цифры продразверстки по Челябинской губернии («Обязательное постановление ЧелГубпродкома»).  Хотя до этого,  несколько месяцев уже,  все конторы и кооперативы района энергично занимались «заготовкой продуктов для центра России и прогоном скота в живом виде» к райцентру и ж.д.  Один пришлый деятель из Наркомата Продовольствия телеграфировал ЧелГубпродкомиссару: «..категорически заявляю,  хлеба очень много. Выкачка,  произведённая моим аппаратом,  уже приучила крестьянство к легкой сдаче хлеба государству...».  Первая волна «выкачки» действительно прошла без проблем. Тем большим было возмущение населения,  когда подобные акции стали повторяться раз за разом,  как дурное наваждение.  Ропот населения теперь не ограничился только группами т.н. «контрреволюционеров и саботажников» (только в с. Куртамыш к лету 1920 г. было 159 человек «лишенцев»),  а стал явно заметен повсеместно. Надо было принимать жесткие меры.

 Октябрь 1920 г. Информация,  направленная в ЧелГубисполком: «Положение Куртамышского района в связи с проведением продразверстки требует чистки контрреволюционных элементов,  которые взяты на черный учет. В волостях Долговской,  Косулинской и Прорывной были случаи арестов продработников. Подстрекаемы кулаками беднота,  особенно женщины,  препятствуют аресту лиц,  ведущих агитацию. Контрреволюция опирается на шкурный вопрос,  их лозунги: обеспечить население деревни на 10 месяцев;  и некоторые попытки сознательных граждан вывезти хлеб были остановлены... Принятые нами меры - ликвидация - вызывает большие аресты,  которые в обвинении продработникам второстепенны,  на этой почве происходят нелегальные собрания... Милиция не может формально провести следствие по причине перегруженности...» - уполномоченный Капустин.  

  Но если 1920 г. нельзя еще назвать полностью мирным годом,  то про 1921 г. этого уже не скажешь - вооруженное сопротивление практически исчезло. Политика же ограбления крестьян- земледельцев продолжалась,  что определило весьма мрачную перспективу их ближайшего будущего. Из доклада Председателя Куртамышского Райкома РКПб в Губком РКПб /Челябинск/,  апрель 1921 г.: «...если население не будет снабжено в достаточном количестве семенного материала, что же тогда будет?  Грозит катастрофой банкротство сельского хозяйства. Если продорганы диктуют изыскивать средства на местах,  то зачем же зачищали под метелку весь хлеб на местах ... Хотя каждое советское учреждение и каждый ответственный работник на местах об этом говорят,  что Советская республика так бедна,  что крестьянину дать ничего не может, а нужно во что бы то ни было (и) боевые задания из центра выполнить и провести ту великую посевную кампанию. Засеять и указанную площадь из своих местных средств. Но если таковых средств на местах нет,  что тогда будет,  тогда можно определенно сказать, что тогда грозит беда. ...Мы отдали беззаветно всё для Советской власти,  для рабоче-крестьянского дела и просим помощи и поддержки крестьянского хозяйства со стороны Советской власти. Райком просит обратить серьезное внимание на голос крестьянина деревни и дать возможную помощь,  дабы не встретить продовольственной катастрофы».         

 Кстати,  означенный Райком обращался и напрямую в Москву /Кремль, Ленину/,  вот фрагмент телеграммы от 13 апреля 1921 г.: «Будет засеяно (только) 20 % губернского задания. Исходя из количества населения  Куртамышский район из производящего превращается в потребляющий ... В ссыппунктах госфонда района имеется семян более 300 тыс.(пудов) ... Разрешите продать семена гос.фонда населению,  дабы засеять площадь паров ... Отсутствие семян и продовольствия может вызвать недовольствие среди крестьян и демобилизованных красноармейцев. В случае отказа выдачи семян - закон натурналога теряет всякое значение в крестьянских массах. Положение резко обостряется».  Грозный ответ из центра не заставил себя долго ждать /фрагмент/: «Разрешение дано ни в коем случае быть не может. Весь хлеб,  имеющийся в губернии отправляется в спешном порядке  по боевому заданию Предсовета обороны Ленина ... Положение центра катастрофическое. Предлагаю отрешиться от Куртамышской точки зрения и посмотреть с государственной. Предупреждаю,  что ...Губисполком будет реагировать самым безотлагательным образом и вынужден будет принять к УРевкому драконовские меры как за контрреволюционное деяние».   Однако,  уездные власти пытались еще раз воззвать к здравому смыслу губернское руководство,  мотивировали, что «хлеб в ссыппунктах только высокой культуры,  семенной,  очищенный,  сорности минимальной. Употребление его как продовольствия - преступно,  когда в районе нет семян (чтобы) засеять площадь паров. Имеются волости, в которых забронировано семян только сотни пудов, а паров тысячи десятин. Хлеба у крестьян нет...(За) непосев паров и оставления в ссыппунктах неиспользованных семян - Уездный Ревком ответственность на себя не принимает».  Подобная же переписка велась и по поводу изъятия картофеля со складов района: «Приказ о вывозке картофеля граничит с исключением плана посева площадей картофеля. Ввиду абсолютного недостатка семенного материала всех культур в Куртамышском уезде,  просим пересмотреть вопрос изъятия картофеля,  учитывая общее настроение крестьянских масс».

 Все подобные воззвания закончились ничем. Точнее, еще более жесткими мерами со стороны губцентра. Население было обречено. Последствия не заставили себя долго ждать.  Как и в прошлом году - дело опять дошло до «массового бандитизма»,  объявления военного положения.  Местные власти,  не смотря на вышеуказанную переписку, продолжали выполнять свои функции. Ж.д. составы с хлебом,  собранным в уезде, продолжали отправляться по направлению к Челябинску - и дальше. В июне было вывезено еще 40 тыс. пудов (640 тонн). /там же,  Д.396,  л.81/   На заседаниях ГорУездного Испокома не раз отмечалось,  что хлеб расхищают - и на местах,  и на загот.пунктах,  и по пути следования.   Начало июля 1921 г.. Куртамышский Уездный Ревком на своем заседании решает вопросы: 1- О падеже скота в уезде от Сибирской язвы,  2- О сокращении штатов в Сов.учреждениях,  3 - Слушали доклад вернувшихся из Москвы двух товарищей,  командированных туда за продовольствием (!),  4 - О просьбах беженцев об отправке их на родину,  5 - Обсуждали почти трехкратный перерасход денежных средств, истраченных товарищами,  ездившими в Москву. Признали расход вполне правдоподобным и потому его утвердили без предоставления документов действительной стоимости.                         (Утвержденный штат Куртамышского УРК на то время:  Президиум - 15 чел. + 1 секретарь;  отдел Управления - 10 чел.;  инф.- инструкторский отдел - 6 чел.;  8 чел. - разных должностей;  техн. работники (курьеры, конторщики,  сторожа,  уборщики) - 11 чел.;  бюро пропусков - 4 человека.) 

 Положение в уезде /и в губернии/ продолжало ухудшаться - хотя казалось,  разве может быть хуже?  Население «стихийно приступило к заготовке суррогатов людского питания - просянки,  березки,  лебеды,  жмыхов...» - голод развивался,  перходя в следующую,  крайнюю стадию - голодомор.  Но в июле,  как и прежде,  в ГорУездный Исполком продолжали поступать телеграммы - «о выполнении продналога всех видов в размере 100 %».   Куртамышский ГорУездный Исполком делал своё соответствующее постановление: «...о непременном исполнении продналога всех видов кроме хлебного,  временно положение коего не выяснено. Просить УКом оказывать всемерное содействие в этом деле путем агитации,  командировки ответственных работников на места. УПродком принимает через вол.агентов самые решительные меры по выполнению продналога».   Июль 1921 г. - из сводки о полит.состоянии Куртамышского уезда  (как обычно - секретно). «В связи с катастрофическим положением продовольственного вопроса настроение крестьянского и рабочего населения возбужденное. Поддерживаемые кулачеством и буржуазным элементом,  голодные крестьяне и рабочие толпами обступают Упродком и Уисполком с требованием выдачи продовольствия,  а беженцы империалистической войны вместе с этим требуют немедленной отправки на родину. ...в особенности южной и восточной части уезда население положительно голодает. Виды на новый урожай надежд никаких не подают. Голодающее население партиями бросает детей в лесу или же привозит в УОНО и Уисполком,  а последние не знают,  куда с ними деваться, т.к. открытие новых приютов за отсутствием оборудования,  обмундирования и квартир не возможно. ...Особенно не благоприятно дело обстоит по вывозке из Куртамыша прод.груза к станции Юргамыш. Несмотря на то,  что подводы сопровождаются вооруженными конвоирами,  все же подводчики ухитряются в пути следования скрываться с продгрузом и отправляются по домам. Меры к виновным принимаются. ...Ввиду полного недорода хлебов почти от 2/3 состава волостей уезда поступили ходатайства о сложении продналога всех видов...».  Эта сводка,  как обычно,  была отправлена в Челябинский Губисполком. В свою очередь,  оный составлял подобные сводки о положении всей губернии и направлял информацию в Москву.  За июль-месяц 21 г. в такой сводке среди прочего было сказано: «В Куртамышском уезде чувствуется ненормальность работы Сов.учреждений,  некомпетентность руководителей коммунистов...».   В некоторых волостях уезда сотрудники Исполкомов из-за неполучения продпайка отказывались продолжать работу.  С мест потоком шли просьбы о сложении разного вида прод.налогов. Однако,  Горуездный Исполком, как мог, боролся с нараставшим развалом. Отказывающихся работать сотрудников «сокращали» или арестовывали;  на просьбы о снятии или снижении налогов отвечали: «под личную ответственность продналог выполнять без отговорочно».   В некоторых поселках вновь временно организовывали Ревкомы. Например, в станице Озернинской - «ввиду отказа от выполнения населением станицы всех видов продналога».  Прорывинской вол.Совет также постановил сложить продналог со своей волости.  Население Косулинской волости «злостно нежелало платить все виды продналога». Там, а также в других местах,  в этот период поработала выездная сессия Ревтрибунала. Работы для оного (и для милиции) было много. В «спокойных» же районах немногочисленные армейские отряды постоянно «перекидывали» из волости в волость. Население же занималось заготовкой чего возможно,  с ужасом думая о зиме.   Но что было заготавливать? Челябинский Губпосевком послал в Госуд.стат (Москва) в середине июля очередную сводку («урожайности») по губернии,  подтвержденную «экспертной оценкой Упосевкома,  Губпосевкома,  проверенной опросом делегатов проходящего Губ. Съезда Советов».  По Куртамышскому уезду значилось:  пшеница - 0,6;  рожь - 0,8;  овес,  ячмень,  просо,  гречиха,  лён - 0,7;  картофель и травы - 1.  По 7 волостям уезда было сказано: «все культуры - 0».  Про причины сказано - засуха и кобылка (т.е. саранча). И здесь же,  не мудрствуя лукаво: «Посевная площадь сократилась на 3/5 против прошлого года». (!)

 ...Ресурс сопротивления населения не бесконечен. Тем более после прошедшей войны,  уничтожившей и изгнавшей большую часть передового и образованного населения. Стихийное сопротивление быстро затухало. Элементы организованного сопротивления,  даже потенциального,  выявлялись и ликвидировались. С разного рода плохо организованными бандами отчаявшихся крестьян успешно боролись армейские части. Эффективно действовали для подавления недовольства также судебные и внесудебные репрессии. В результате - большая часть населения,  видя безисходность своего положения и не имея сил для сопротивления,  впадало в депрессию. Люди тихо ждали своей участи,  медленно превращаясь в «тени» или дистрофиков. (Конечно,  далеко не все,  но очень многие.)  Проявилось теперь заметно и новое явление - при более слабом уже сопротивлении людей - трупоедство и людоедство. Судя по документам,  до широкой массовости не дошло,  однако,  на вполне «хорошие показатели» по этим фактам надо смотреть с пониманием того,  что большая часть «айсберга» осталась скрытой от взоров гос.органов. Понятна латентность таких преступлений,  но косвенных свидетельств много  (о пропаже людей,  часто детей).  Власти на местах и сами тогда находились в патовом состоянии,  влачили жалкое существование - каждый заботился только о себе.    Далее,  примеры опять же Куртамышского уезда.  Август 1921 г. «Общее положение уезда... удовлетворительно. Настроение рабочих и крестьян за полным отсутствием продовольствия,  вследствие чего же и другие положительно голодают,  питаясь лишь грубыми суррогатами - подавленное и проявляется полная апатия ко всему окружающему. Полнейший упадок работоспособности рабочих и крестьян,  что усугубляет хозяйственную разруху... враждебные элементы ведут разлагающую агитацию против Власти... отношение к трудповинности отрицательное... Сбор продналога начат при усиленной работе командированных членов УИКа и Укома на продработу. В особенно тяжелых условиях в смысле питания находятся дети. Необходима срочная помощь».     ГУИК по-прежнему иногда обращался в губ.центр с ходатайствами об уменьшении прессинга. Например, 6 сентября 1921 г. постановили /протокол № 24/  «Возбудить мотивированное ходатайство пред Губпродкомом и Губисполкомом об отмене предписания о вывозе хлеба из Ново-Кочердыкского ссыппункта» в г.Челябинск,  указав в нём цифровые данные о продовольственном положении уезда.  (Можно было бы найти в архивных делах ответ на это обращение - но надо ли?  Ситуация и так - яснее не представишь.)    Сентябрь-месяц: «настроение неудовлетворительно...банды в Курганском уезде...в Куртамышском уезде усиливается уголовный бандитизм. Грабят крестьян,  есть убийства...Состояние воинских частей экономически плохое. Продналог проводится слабо».     Октябрь-месяц: «Население уезда во многих местах питается одними грубыми суррогатами, на почве чего появились заболевания и начинает уже прогрессировать брюшной тиф. Особенно тяжело положение детей,  которые с закрытием дет.столовых терпят голод наравне со взрослым населением... Рабочие и служащие, не получая продпайка за август, сентябрь и октябрь месяц,  покидают службу,  а меры убеждения,  агитация и меры принуждения положительных результатов не достигают... Гужевая повинность за полным истощением лошадей пала до минимума... Репрессивные меры в виде конфискаций имущества и аресты неплательщиков налога  результатов положительных имеют мало». 

  Для более полной объективности можно добавить,  что голодные районы располагались по губернии неравномерно - больше других пострадал юг губернии и её центр. На востоке,  в Курганском уезде положение было несколько лучше (пока). В октябре 1921 г., например,  про Курганский уезд говорилось, что «из 52-х волостей 8-10 обречены на голодную смерть или в лучшем случае на полное разорение и подрыв сельского хозяйства на очень долгие годы,  а 15-20 волостей увеличили свои богатства за счет бедствия других...». /там же,  л.175/ 

  Подобные бедственные сигналы шли и с других мест Челябинской губернии. Телеграмма из Троицка,  январь 1922 г. «...положение с продовольствием детдомов Уздрава более чем катастрофическое,  за отсутствием продуктов... усиливается с каждым днем смертность детей...».    Из Миасского уезда сообщали,  что население питается исключительно илом,  добываемым с озёр.

  Из протокола ГубИсполкома  № 4,  январь 1922 г.: «Усматривая из целого ряда телеграмм с мест и докладов представителя Губюста,  Губревтрибунала и Начгубмилиции то,  что все места лишения свободы в губернии,  а также арестные дома крайне перегружены,  отсутствие пайков и теснота помещений вызывает массовые заболевания с большим процентом смертности,  особенно в арестных домах,  Коллегия постановила: 1- Предложить Губюсту и Губревтрибуналу принять все меры к более интенсивному разбору незначительных дел... В Куртамыше и Верхнеуральске - с работой круглые сутки...». 

  Февраль 1922 г. Мишкинский ВИК сообщает: «...Если только уплатить продналог полностью до 100 %,  то крестьянин должен продать всё своё хозяйство до основания и обречь себя на голодную смерть...Ежедневно в ВИК приходят толпы голодных граждан из среды бедняков с требованием продовольствия,  последнего у ВИКа ясно, что нет,  положение отчаянное. Масса случаев голодных смертей...у некоторых нет совершенно ничего,  даже суррогатов, а достать негде,  но это ещё ничего. Есть масса ещё худших явлений. Например: проходит масса голодных за поиском куска хлеба,  по пути падая от истощения на дороге...Дом призреваемых (старости) переполнен,  больница не принимает голодных,  у ней масса больных...». 

  Из протокола совещания ЧелябГубисполкома,  5 марта 1922 г.: «Сбор продналога в благополучных районах продолжать до конца марта с.г. Полной демобилизации продаппаратов не производить. В Челябинском уезде нажим на сбор усилить,  дабы уменьшить цифру задолженности,  но с наступлением момента посева,  работу по сбору продналога не производить - в целях создания спокойной и благоприятной обстановки для посева... Ввиду голодного состояния Куртамышского уезда признать дальнейшее выполнение продналога по таковому безнадежным... Вследствие наступающей посев.компании,  возбудить ходатайство перед ВЦИК об условном освобождении крестьян  заключенных по приговорам Ревтрибунала и Нарсудом за невыполнение продналога».   

  Таким образом,  один из самых богатых районов области,  до революции кормивший не только себя,  но и другие города,  отправлявший мясопродукты в Англию,   развивавший свой экспортный потенциал вплоть до 1917 г. - этот район,  среди других,  был полностью ограблен,  обескровлен,  превращен в нищее захолустье.  /В начале ХХ века Куртамыш испытал свои лучшие времена,  бурно строясь и развиваясь,  об этом сообщала и губернская пресса  - считали,  что вскоре он превратится в богатый торговый город. Чего не случилось и уже не случится.../   /В августе 1919 г. через Куртамыш,  в последние дни его прежнего существования,  прошли многочисленные обозы беженцев,  уходивших от наступавших большевиков. Очевидец отметил в своих путевых заметках: «Куртамыш - большое,  богатое,  торгово-промышленное село,  почти город. Базары - малый по пятницам,  большой по субботам;  привозят много всякого товара,  есть и магазины;  отдельная слобода с кожевенными и шерстомойными заводами»./  Крах прежнего государства перечеркнул нормальное развитие жизни повсеместно. Особенность продразверстки (а позже продналога) в данной местности была лишь в том,  что долгое время здесь было что брать,  что и делалось с особенной тщательностью и рвением недалеких местных руководителей-исполнителей и приезжих продотрядов.  

  Март-апрель 1922 г. Из сообщений в ГубИсполком:  «В Куртамышском уезде трупоедством  в целом ряде селений живут целые десятки семей. Случаи трупоедства зарегистрированы почти во всех уездах губернии».    Неизвестно,  что стало бы с населением,  какие еще жертвы были бы принесены за химеру «удовольствия» революции-разрушения своей страны. Следствием этого судьбоносного события явился - коллапс общественной мысли,  падение уровня человеческого сознания  /не говоря уж о насущном/.

  Нужно добавить,  что посевная кампания 1922 г. проводилась в большей мере на средства иностранной помощи. Весной 1922 г. всё население губернии перешло на содержание иностранных,  а также русских дальневосточных организаций помощи голодающим. Самой мощной была американская организация - т.н. «АРА».  Кроме содержания сотен столовых с ежедневным питанием,  они же давали зерно для посева. Поначалу зерно нередко расхищалось или просто съедалось обессиленными или равнодушными уже ко всему людьми.  Из Докладов Куртамышского Исполкома,  май-июнь 1922 г.: «...За последнее время  устанавливаются факты уничтожения семенного зерна,  выданного на руки посевщикам. Наблюдается это главным образом в остро голодающих волостях уезда... совершенно обессилевшее население очевидно уже не дает себе отчета и поедает семзерно. Вывозу семзерна и посевной кампании сильно осложнил большой разлив рек Уя и Тобола. (здесь же говорится о фактах воровства на ссыпных пунктах.) ...Но не смотря на все усилия голод принимает все большие размеры,  смертность на почве голодовки увеличивалась. Появлялись отдельные случаи людоедства. По данным Укомголода в Куртамышском уезде имеется голодающих 84 тысячи человек;  умерших от голода за время с 1 января по 31 марта - 5.254 чел. ...В столовых кормится всего 22.704 человека. Не смотря на все усилия положение становится катастрофическим и в связи с наступающим летом можно ожидать появления разных эпидемий,  в особенности,  где трупы валяются по улицам,  как например в станице Усть-Уйской,  где покойников не успевают загребать. ...Изъятие ценностей в общем и целом проходило благополучно,  кроме Петропавловской церкви гор.Куртамыша,  где группа верующих,  обостренная агитацией враждебного Советской власти элемента в виду двуличного поведения попов,  категорически отказалась от подписания договора... Приняты меры по выявлению виновных и привлечению их к законной ответственности... 22 мая изъятие церковных ценностей закончено и все собранные предметы в количестве 3 пудов 22 фунтов 69 золотников 2 доли отправлены под надежной охраной в распоряжение Губкомголода». 

«За июнь-месяц руководство в работе милиции выражалось исключительно лишь в том,  чтобы не допустить полнейшего развала милиции,  это взяточниство на почве голода, т.к. получаемый паек слишком мал...». (говорится также о пьянстве в милиции)   Ну и т.д.                               

 Благодаря нежданной помощи,  пик голода постепенно оставался позади,  однако еще целый год, по сообщениям местных гос. органов,  население губернии будет в значительной мере питаться разными суррогатами,  т.е. всякими кореньями и разной травой. Достаток хлеба в домах земледельцев появится еще не скоро. В Докладе Куртамышского ВолИсполкома за апрель 1923 г. есть показательная статистика «зажиточности» крестьянского состояния на тот момент: «Приходится на одно хозяйство -  а) лошадей рабочих 0,51   б) нерабочих 0,12    в) крупного рогатого скота 0,75    г) телят 0,07   д) овец 0,49   е)  свиней 0,005   ж) коз 0,009.  Доклад интересен и оценкой текущего положения волости: «Цифра голодающего населения с 1 января - 5875 чел. увеличилась к 25 апреля - 6 тыс. чел.,  главное землеробов,  обессиленных голодом прошлого года. В дальнейшем эта цифра несомненно будет прогрессировать от 25 до 50 %. Главная поддержка голодающему населению оказывается комитетом АРА,  открывшим в селениях волости 14 столовых для детей,  в которых питается 2300 человек».  Про полит. положение говорилось,  что «спокойное,  если не считать глухих общих недовольств на налоговую политику,  тяжёлым бременем ложившуюся на крестьянское население...».

 В 1923 г. население продолжало получать иностранное продовольствие. Помощь эта - стран Европы,  США,  и даже чужих теперь,  «заграничных» русских - была огромной. Вряд ли её можно выразить в денежном эквиваленте. Слишком разные критерии оценки стали теперь.  При местной цене жизни,  равной практически нулю,  критерий «чужой» оценки,  полагавшей самоценность человеческой жизни как таковой - был после прошедших потрясений уже вряд ли понятен в новой России-СССР.  Сделав свое дело,  организации помощи (точнее бы сказать - спасения) были выгнаны из СССР. Наступило время,  когда во всех народных бедах внутри страны станут объявлять только заграницу и местных врагов-пособников, что и продлится далее целый век,  сделав народное (политическое) сознание упрощенным до уровня сознания зверя в клетке. Но началось всё подобное именно тогда. Один пример вранья,  из многих подобных  (так,  напоследок,  т.к. прямого отношения к теме статьи это не имеет).  Еженедельный бюллетень (газета) Челябинского ГубИсполкома: (весна 1921 г.) «...Восстанием руководил не голод и трудповинность,  а царские генералы и их лакеи эсеры. Само собой,  это восстание не могло не отразиться на ходе работ по бронированию семян и в значительной степени сорвало посев. кампанию,  а также отразилось на продовольственном положении. Не будь этого восстания,  смело могли расчитывать на засев не менее 85 % нашего плана. А также мы бы не имели ни малейшего понятия о голоде в нашей губернии...».   Комментарии,  как говорится,  излишни.

/Удивительно, но до сих пор иные тематические публикации причиной голода объявляют засуху лета 1921 г. - не вспоминая о том,  что они и раньше,  плохие урожаи,  случались в стране каждые 3-4 года.  Вот только людей в России не ели,  со времен Бориса Годунова./ 

  Итак,  можно сделать вывод. Голод в 1921 г. начался по причине того,  что было засеяно всего 20-30 % посевной площади от уровня прошлого 1920 года. В свою очередь,  в 1920 г. было засеяно намного меньше,  чем в 1919 г. (не говоря уж о прежних годах).  Причины сокращения посевов чисто политические. Засуха тоже повлияла - и в дальнейшем стала главным оправданием скудоумия той власти...

P.S.  Понятно,  что сознание не меняется одномоментно, однако,  при современном уровне СМИ и массовых коммуникаций,  такие процессы давно стали управляемыми. И если общественное сознание до сих пор блещет порой «легендарными» сов. атавизмами и очевидные исторические вопросы до сих пор представляют неудобную проблему для ясного ответа - что же мы пережили в 1917-22 г.г. - катастрофическое разрушение или «закономерный исторический процесс»?,  когда же начались наши главные проблемы,  тянувшиеся весь ХХ век  /до сих пор/ ?  Это говорит только о том,  что мы не всегда хотим знать своё прошлое таким,  каким оно было.  Иногда коробит от него,  иногда стыдно и обидно. Также оно в таком неприглядном виде не нужно тем,  кто нами управляет посредством нашего же выбора. С их высоты гос. интерес /в их понимании/ всегда важнее,  чем электорат /масса/. Выход здесь видится один - не быть ею.  А для этого,  кроме всего прочего,  немаловажным является историческое знание - и чем глубже взгляд,  тем,  наверное,  лучше...

^{*Примечание - территория Куртамышского района после неоднократных административных изменений (в итоге) вошла в состав новообразованной Курганской области.}