Л.Г.Подкорытова Зауральское генеалогическое общество им.П.А.Свищёва г.Курган С думой о детях ... (из писем отца)
Пролетели десятилетия и вот страна уже отмечает 65 лет Великой Победы. Победы поколения наших отцов и матерей. В этом же году исполняется сто лет со дня рождения моего отца. Георгия Георгиевича Подкорытова (05.12.1910 - 06.05.1993гг). Коротко об отце. Крестьянский сын из села Дубровное (ныне Лебяжьевского района). Рано остался круглым сиротой. Большое упорство и жажда знаний помогли ему преодолеть житейские невзгоды, с отличием закончить Курганский сельскохозяйственный техникум, получить мирную профессию агронома. Когда началась война отцу шел тридцать первый год. У него была семья - жена Маруся и две дочки Галя - шести лет и я - Лида - двух лет. В годы Великой Отечественной отец был танкистом. Награжден шестью медалями. Хорошо пел, писал стихи. Письма отца той далекой, военной поры прошли долгий и трудный путь. Много лет назад большая часть их погибла в пламени пожара. До наших дней уцелела лишь небольшая стопка, пожелтевших от времени листков бумаги, написанных разными чернилами, а то и просто карандашом в полевых условиях. След карандаша порой полустерт, отдельные строчки читаются с большим трудом. Письма перенесли меня в далекое, полузабытое ...
9 декабря 1941 года
«Привет тебе, дорогая Маруся ! По привету доченькам Гале и Лиде ! Завидую я этому клочку бумажки. Он побывает у тебя в руках, в руках быть может Гали и Лиды. Этот клочок бумажки донесет до вас мои истосковавшиеся о вас чувства. Вы увидите его дней через 5 - 6. А я вас не знаю, когда увижу. Ободряю себя тем, что может быть пронесёт меня судьба через все испытания войны целым и невредимым, тогда мы еще поживём».
14 декабря 1941 года
«Из твоего письма, Маруся, я вижу, что Лида быстро всё воспринимает и хорошее и плохое. Первое радует, а второе беспокоит. Беспокоит то, что дома из-за работы приходится бывать мало, а без тебя Лида схватывает всё, что слышит от случайных людей. Надо проследить не получается ли так, что твои домовницы при Лиде пользуются всякими вульгарными словами, а когда Лида, услышав их, начинает повторять, то это получается забавно и смешно. Учти это, Маруся! Знай, что это Лида , а не Галя, поэтому постоянно за ней следи, чтобы вся её резвость и восприимчивость направлялись в правильное русло, чтобы голова её не засорялась разной вульгарщиной. Хочу ещё предупредить, что никогда не надо обманывать ребенка. Надо поставить себя так, чтобы ребенок знал, что мать всегда говорит правду».
18 января 1942 года
«Лидочку видел сегодня во сне так явственно словно наяву. Весна. Теплый солнечный день. Еду я в ходке, а рядом со мной в красном платье сидит Лидочка. Что-то озорное блестит в её детских глазёнках. Неумолчно лепечет. Рассказывает мне стихотворения, поёт. Садится на колени и сладко засыпает на моих руках. Вот пишу письмо, а сам всё ещё нахожусь под впечатлением этого сна. Кажется, вот сейчас ещё держу на руках пухленькое, тёплое тельце, засыпающей Лиды. Милая детка так бы посмотрел на неё, согрел её отцовской лаской».
8 февраля 1942 года
«Получил я от Гали письмо. Рисунки её мне очень понравились. Превосходно, просто молодец и умница девочка. Главное написала строго аккуратно и чисто. Молодчина Галя. 16 февраля Лидочке у нас исполнится три года и повалит четвёртый. Моё письмо придёт вероятно к этому дню. Поздравь её от меня с днём рождения. Отметь чем-нибудь особенным этот день. Для нас - это иногда сущий пустяк, а для ребёнка это - особенный день, который запомнится на всю жизнь. Помню мать в дни моих именин состряпает обыкновенные каральки, но за завтраком преподнесёт это в необыкновенно торжественном тоне и рисуешь себя в своём детском воображении центром этого скромного торжества и никто в этот день не смеет тебя тронуть пальцем и даже повысить на тебя голос».
6 апреля 1942 года
«Добрый день Маруся, здравствуй, милая! Обнимаю тебя, дорогая, крепко целую. По привету моим девочкам Гале и Лиде. Маруся, соскучился я о тебе и о девочках очень сильно. Сейчас беспокоюсь, что вам трудно будет накосить сена, потому что травы в нынешнем году будут неважные. Погода у нас стоит сухая и очень жаркая. Очевидно и такая же погода стоит и у вас. Это не благоприятно и для хлебов. Отсюда надо, как следует ухаживать за огородом, чтобы не зависеть от базара. Хорошо делаешь, что ростишь телка. Как-нибудь воспитаешь его до осени, а там своё мясо будет».
21 апреля 1942 года
«Мой друг, привет тебе! Привет Галочке и Лидусе! Обнимаю вас крепко, мои родные. Получил сегодня от тебя сразу два письма, пытаюсь сразу же на них ответить. Во-первых, я очень обрадован тем, что с ручкой у Лиды благополучно. Ну, и хорошо. Я почему-то так и думал, что это простой ушиб. Вот и весна. Обычная привычка сельского работника манит в поле, где нежится пахучая земля, где вот-вот развернутся посевные работы. Жаль, нынче мне сеять не придётся. Сообщаю, что посылочку твою Лечидова мне вручила тотчас же, как приехала в Челябинск. Она рассказала о тебе, о ребятах. Особенно она восхищалась Лидочкой. Жалею Луку Сединкина. Хороший был товарищ. Даже как-то не хочется верить, что он погиб. Мысль о том, что я в первой очереди на выпуск заставляет усиленно повторять весь объём той большой программы, которую проходил в течении 9 месяцев. Мысль о том, что вот-вот получу под ответственность боевую машину, которая дороже любого самолёта, заставляет использовать время, чтобы знать все мелочи этой машины. Ты пишешь, что готова хоть сейчас на фронт поехать только ребята держат. Многие желают и едут ,извещая своих мужей, телеграммой: «Еду на фронт». Но у тебя совсем другое дело и ты не наделай глупостей. Для войны у нас есть люди подготовленные. Как видишь вот и я, и много других готовились целых 9 месяцев. Хорошие дела сейчас решаются не только на фронте, но и в тылу. Подумай о детях, работай и это будет вкладом в общую борьбу».
16 мая 1942 года
«Государственные экзамены я сдал и сдал на отлично. Учеба моя закончилась. Ожидаю приказ об аттестации и об откомандировании в какую-либо часть. Пока работаем и возможно пройдём ещё заводскую практику на ЧТЗ. Не знаю сумеешь ли ты в нынешнем году порубить дров, как будет возможность руби. Теперь, Маруся, в отношении Лиды. Характер, как видишь у ней в тебя. А ты хорошо, я думаю, помнишь себя в детские годы, поэтому тебе легче понять её психологию. За Лидой видимо придётся наблюдать обоими глазами, чтобы она не выходила из подчинения. В одном письме ты мне писала, что намерена в текущем году отдать Галю в школу. Я думаю не рано ли, не обождать ли ещё годик, может быть ей тогда легче будет учиться. Впрочем, я не настаиваю, смотри сама, но думаю спешить в этом нет нужды. Страстно хотелось бы увидеться с вами. Ребят и тебя не видел уже десять месяцев. Лидочке уже три года и три месяца, а Гале семь лет и восемь месяцев. За это время много воды утекло и они конечно изменились, подросли. Жили мы с тобой хорошо, а сейчас жили бы ещё лучше. Хорошо, что мы собрались с силёнками и обзавелись коровёнкой, а то как бы теперь жить вам без коровы. Может быть счастливо окончится для меня вся эта война, тогда мы снова заживём своим семейным очагом. Это моё высшее желание. Те прелести семейной жизни, которые я ранее не замечал, они сейчас возбуждают такое чувство привязанности к вам и хочется, чтобы повторилась та жизнь, какую мы прожили с тобой в последний год перед войной».
7 июня 1942 года
«Маруся, ты ни к чему затеваешь посылку. Не беспокойся за меня - я сыт, а что касается твоих забот обо мне, то я благодарен за прошлое. Лучше питайся сама покрепче. Твоё здоровье не менее, а возможно более дороже для ребят, чем моё, ибо от тебя будет зависеть на сегодня их благополучие. Живу я пока в резервной роте, из которой каждый день откомандировывают в маршевые роты для сколачивания и отправки на фронт. Пока нашу группу не трогали, а сейчас кое-кого наметили взять для фронта, был и я намечен, но в штабе меня и ещё несколько товарищей вычеркнули и не разрешили отправлять. Марусенька, сказать тебе что-нибудь ясное сейчас нельзя до ответа из Москвы. Очевидно, там и решается наша судьба». 14 января 1944 года «Маруся, только что получил от тебя письмо и фотокарточку. Очень рад этому. По фотографии я вижу, что девочки очень выросли. Галя выглядит, как настоящая школьница, а вот Лида, на мой взгляд, изменилась неузнаваемо и очень напоминает по чертам лица и даже по взгляду мою сестру Евлампию. Только по шалости и озорству она растёт в тебя».
1 марта 1944 года «Из твоего письма я вижу, что у тебя дело клонится к переходу на другую работу. На новой работе тебе придётся труднее, значительную часть времени будешь находиться в разъездах и командировках. Следовательно, в это время ребята будут предоставлены сами себе. Подумай».
16 мая 1945 года
«Поздравляю вас с общенародной радостью по случаю полной победы над врагом. Обнимаю и крепко целую тебя, Галю и Лиду. Маруся, теперь уже можно надеяться на скорое возвращение. К осени, если ничего не случится, то я приеду домой в село Мокроусово».
Среди писем есть одно - заветное, написанное не маме, а мне - его младшенькой в мае 1945 года. Уже тогда оно было дорого мне и в начале хранилось среди моих сокровищ - осколков цветных стёклышек, бусинок, пуговиц и прочих детских ценностей. Среди всего этого оно как-то выжило и позднее положило начало моему домашнему архиву:
«Здравствуй Лидочка! Целую тебя, доченька. Получил я твоё письмо и твои рисуночки. Вижу я, что ты большая теперь выросла и умеешь сама писать и рисовать. Соскучился я о тебе, доченька. Вот как приеду домой, опять будем кататься на велосипеде. Целую тебя, дорогая. Твой папа».
Перечитывая письма отца, понимаю, что они дороги мне не только трогательной заботой о маме и о нас - детях, не только советами по хозяйству, но и любовью к земле, тревогой за судьбу родины, готовностью встать на её защиту. В этих обычных для военного времени письмах сила духа поколения наших отцов и матерей, поколения победителей в годы тяжелейших испытаний.
РАЗРЕШЕНИЕ НА ПУБЛИКАЦИЮ:
Ольга Анатольевна, здравствуйте! Благодарю за внимание и поддержку.Высылаю Вам материал, разместите на Ваше усмотрение, что сочтете нужным. Лидия Георгиевна.
|
Подкорытова Лидия Георгиевна 
