Паньков П.Д.

 Прадед мой Коротовских Григорий Иванович, прабабушку звали Алампия Андреевна. Жили они в Речкалово. Дед - Коротовских Василий Григорьевич (умер в 1912 году). Бабушка - Анна Ивановна (урождённая Пяткова, с. Введенское) умерла молодой. Отец - Коротовских Дмитрий Васильевич (24.02.1885 - 24.02.1964). Мама - Анастасия Степановна (1880 - 1927). Мачеха - Прасковья Петровна в девичестве Горных из Быдино (1885 - 1964).

   О нашей семье и укладе.
   Родители наши - крестьяне-середняки.
   Надо сказать, тятя и дядя Яша, его брат, жили очень дружно и делали всё сообща, хотя и жили они каждый своим домом. Ехали на мельницу зерно молоть вместе, даже и там не делили зерно, а мололи всё вместе и только муку и отруби везли каждый к себе домой. Солому с поля возили зимой, - и это тоже совместная работа. Гумна стояли рядом, туда летом свозили снопы с полей. Там молотили. Для этого расчищали ток и называли это «ладонь».
   Коров держали чаще всего на гумне, чтобы не возить лишний раз корм домой. Коров кормили соломой, а заготовленное сено давали только лошадям, так как они весной выполняли самую тяжёлую работу: весно-вспашку. Днём на лошадях работали, а ночью пасли их и кормили. Как правило, на ночное посылали детей. Поехав в очередной раз в ночное, тятя сел на вершину, но на выезде из ворот ограды лошадь споткнулась, он упал и сломал себе руку. И так он всю жизнь прожил с согнутой в локте рукой: она у него не разгибалась прямо, но ни при какой работе он не говорил, что у него рука болит.
   Работал тятя на всяких работах. Был он мельником на водяной мельнице, работал плотником в Мишкино (строил здание райкома партии), работал в совхозе «8-ое марта» - плотником, мельником, садоводом. С должности садовода он и ушёл на пенсию в возрасте 70 лет. Не курил, не пил спиртного.
   Тятя подростком остался без матери, дедушка больше не женился: ждали 18-летия тяти, чтобы женить его. В феврале 1903 года ему исполнилось 18 лет и ему сосватали мою маму - Анастасию Авксентьевну Мокину из Сладких Карасей. Мама была единоверческого вероисповедания. Перешла в православие и стала для всех Анастасией Спепановной, хотя в метрических записях писалась по-прежнему «Авксентьевной».
    10 лет они прожили в любви и согласии. Им построили дом, отделили от старшего брата. Дедушка Василий Григорьевич пожелал жить с тятей.
   По рассказам моих старших сестёр и соседей, свёкор очень любил свою младшую сноху как родную дочь. Родственники всегда старались строиться вблизи друг друга: дядя Яша жил на берегу,- тятя дом построил напротив. Общая баня у нас стояла на берегу у самой воды. Как сейчас вижу: берег реки зарос ивняком, между кустами, на стволы двух старых ив положена толстая плаха, заменявшая плотцы. С плотцев брали воду для полива и для бани, на них полоскали бельё после стирки. Воду для кваса всегда брали речную, а на чай - в колодце. На нашей стороне (Зарека) самая вкусная вода была в колодце у Усольцевых.
   Надела земли нашей семье не хватало, поэтому тятя арендовал часть земли в Калиновке у Симахина Ивана Михайловича. Сколько он брал десятин и сколько платил, я не знаю. Была пашня у Лабутина болота - это недалеко от дубровы. Миша, младший из братьев, всегда пахал и боронил эту землю. Сестры носили ему обед. Таня рассказывала: «Когда идёшь по дороге, уже слышно как Миша свистит. У него был какой-то особый свист». На время обеда лошадей выпрягали и давали им овса. Вечером соху переворачивали вверх лемехом и ехали домой. Работали от восхода и до заката солнца. Какой же это труд! Сколько пота пролито на этой полосе и человеческого и конского! А насекомые: комары и пауты!
   Летом каждая полоса переходила под опеку женщин: пололи, жали серпом или косили литовкой. Литовки были оснащены грабельцами, чтобы хлеб ложился колосьями в одну сторону. Потом всё это вручную собирали, вязали в снопы и ставили в кучи - суслоны. По окончании этой работы снопы свозили в гумна и укладывали в скирды. Осенью - обмолот. А зимой, когда обмолотят и приберут хлеб, нанимались на мельницу к Первушиной: перевозить зерно и муку в Шадринск (тогда говорили Шадрино). Позднее в деревне начали строить школу, потребовались строители, и мужики посчитали, что выгоднее работать дома по 11 копеек за подённицу, чем заниматься извозом. На извозе больше затрат: надо для себя брать провиант, тепло одеваться, брать овёс для лошадей.
    В Первую Мировую войну многих мужчин забрали в Армию. Многие не вернулись домой, в деревне остались вдовы. Тятя не призывался из-за сломанной руки. Вот тут-то и рухнуло счастье нашей мамы. Но в последствии она говорила, что сама виновата в том, что это случилось.

   Вдовой оказалась дальняя мамина родственница - Прасковья Петровна. Муж её не вернулся с войны. Мама, по доброте своей, всё напоминала тяте, когда они с дядей Яшей ехали на мельницу: «Возьмите Прасковью, помогите ей с мешками...». Зимой - в поле за соломой: «Помогите Прасковье побольше воз накласть и воз покрепче завязать». Так Прасковья Петровна стала чуть ли не членом нашей семьи. У неё было двое детей: Зоя 1908 г.р. и Александр 1913 г.р. У Еланушка (Евлантий Степанович, сводный брат мамы) в малушке собирались зимой и играли в карты. Прасковья тоже там... Наш дом стоял ближе, а Прасковье идти дальше, сворачивая с дороги, тятя обязательно заденет рукой спутницу... Мама и это видела, но особого значения не придавала. А потом он к ней и по ночам стал похаживать.
   В один год со мной у них родилась девочка Мария, но она умерла во младенчестве. По этому поводу Прасковья Петровна потом говорила: «Эта девчонка-то никому не нужна (это обо мне), но она растёт, а нам Мариюшка дорога, так её Бог прибрал...».
   Мама начала прихварывать. Да и было с чего... Десять лет прожили в согласии, а тут началось... Приходила какая-то бабка из Карасей, хвалилась, что может приладить мужа... И вот обе женщины присушивали одного мужчину, каждая к себе... Наверное, кто больше заплатил, тому и достался мой батюшка...
   Маму назначили на операцию в Челябинск. Она согласилась, а наутро, когда надо было ехать в Мишкино к поезду, она заявила: «Нет, Дмитрий Васильевич, я не поеду. Буду ждать смерти дома с семьёй». Очень боялись тогда операций, так и говорили: «Зарежут на столе». А тятя дал волю своей ярости, хотя по натуре он человек добрый, спокойный, уравновешенный...
   Однажды он шёл от Еланушка. Наточил ножницы своей Паруше ( мама её так называла, что «Паруше» не нравилось), а старший брат мой с товарищами сидел у нас в ограде на лавочке, и кто-то из ребят вслух сказал: «Отец-то сударке ножницы наточил». Тятя это услышал, размахнулся и бросил ножницы в сторону ребят. Ножницы раскрылись и вонзились в заплот. Благо брат успел чуть отклонить голову, иначе бы они попали ему прямо в лицо. С каким же чувством он продолжил свой путь до сударки? Товарищи брата предлагали ему: «Ты, Ваньша, уезжай куда-нибудь, а мы Парушу прикончим». Брат поделился этим с мамой, но она строго-настрого запретила оставить эту идею и забыть, что Паруша на свете существует.
   Вскоре старший брат посватался к девушке в соседях. А в той семье хозяин был не лучше нашего тяти, и мать невесты отказала ему, следуя поговорке: «Выбирай сына - по отцу, а дочь - по матери». Брат потом женился на хорошей скромной девушке Паше из Быдиной. И они были очень счастливы в браке. Но война...
   Дальние огороды наш и сударкин находились рядом и она пользовалась на равных правах водой из нашей ямки. Однажды сноха с золовками пошли на дальний огород поливать. Досыта уполивали гряды, а остатки воды вычерпали и вылили за огород. Паруша пришла, а в ямке сухо... Она нажаловалась тяте, а тот, придя домой, с кулаками набросился на маму. Но тут из горницы вышла сноха и сказала:
    «Тятенька, это я виновата. Это я предложила вычерпать остатки воды. Мамонька тут ни при чём...». Он утихомирился.
Раз подвёл маму в пригоне к колодцу и пригрозил утопить.
Дядя Яша, его брат, сколько раз старался его увещевать, просил бросить гульбу на сторону, но как только заходил разговор, тятя накидывал на плечо пиджак и уходил из дому.
Куманёк у него был умнейший человек. Я всегда называла его «мудрым». Он тоже указывал тяте на неблаговидное поведение, но тот молча отходил от этой темы.
Вот и второго брата Мишу женили в 1926 году. Взяли девушку Саню из Сладких Карасей.
   Осенью 1927 года Миша с Саней уехали в Сладкие в гости, а мама в этот день умерла... Вот, пожалуй, с этого дня я и запомнила себя....

2007 год. Ныне несуществующая деревня Ёлшино
(коммуна «Факел»). Река Юргамыш.

Принимаем заявки на книгу III "От Вас беру воспоминанья, а сердце
оставляю Вам..."

Н.А. Лазуко, О.А. Щеткова.