Источник:

http://www.kurtamysh.com/p20.htm

Главы из книги Алексея Свинкина «История Куртамышского уезда»

ЛЕТОПИСЬ  КУРТАМЫШСКОГО  УЕЗДА  С  1917  по 1932 годы.

…

…

2.1.Установление Советской власти в Куртамышском
уезде в 1917 - 1918 годах

    Затянувшаяся 1-я мировая война привела к закрытию многих торговых лавок в с. Куртамыш, т.к. промышленность в стране перестала производить  многие товары для населения. Вследствие этого в селе поднялись цены, возникла спекуляция, к тому же письма солдат с фронтов, приезд раненых, вести об убитых, - всё это явилось поводом к недовольству населения и способствовало расколу общества в Куртамышской волости. Но мысли о насильственном свержении царской власти у большинства куртамышан не возникало.
    Поэтому основная масса населения с. Куртамыш с тревогой и удивлением восприняли весть о февральских событиях 1917 года в Петрограде и Москве, и, как следствие, отречение от престола царя Николая II. Отсутствие пролетариата, как движущей силы этой революции, а значит и каких-либо революционных кружков в с. Куртамыш, не подготовили жителей волости к резкой перемене власти.
    С введением в 1912 году в Оренбургской губернии Земства, предусматривающего всесословное управление в сельской местности /крестьяне, врачи, торговцы, хуторяне и т.д./, крестьяне были лишены прав сословного формирования органов местного самоуправления /выбор старшин, старост/, коим правом они пользовались последние 130 лет. Сокращающееся представительство крестьян в выборных органах власти значительно уменьшало их влияние на исполнительные органы сельских и волостных администраций. Новое, пришедшее к власти Временное правительство, своей Декларацией от 8 июля 1917 года подтвердило «земское» стремление к гражданскому равенству в виде уничтожения сословий и упразднение гражданских чинов. Исходя из этого, крестьяне считали, что Земство и Временное правительство отдаляет их вековую мечту об увеличении и справедливом распределении земельных наделов. Поэтому куртамышское население, подавляющее большинство которых составляли крестьяне, с интересом и доверием отнеслась к новой форме управления деревней - крестьянские Советы, структурным подразделением которого являлись Земельные комитеты.
    В промежутке времени между февральскими и октябрьскими событиями в Петрограде, в Куртамышской волости, благодаря объявленным свободам, стали возникать немногочисленные ячейки различных партий: меньшевики - с Менандером, Мейером, Турлаковым; народные социалисты - с Безносовым; «Народная воля» /кадеты/ - с Углицких И.Е., Усцеленовым Л.А., Завьяловым, Петуховым; «Земцы» - с Владимировым, Ждановым. Были и сочувствовавшие партии большевиков: Позёмин, Ермаков, Красиков, Хамченко, Бабушкин, Жильцов, Берёзкин, Шевелёв из с. Закоулово, Шелкунов из с. Каминка, Волков из с. Нижнее, Андросенко из с. Костылёво. Но простой народ Куртамышской волости об этих партиях практически ничего не знал.
    Реальными проводниками Советской власти в сельской местности, стала партия «социалистов-революционеров» /Эсеры/, поскольку только их идея «крестьянского социализма» была наиболее близка и понятна крестьянам Зауралья. Крестьянской общине в их программе отводилось центральное место в решении земельного вопроса /распоряжение землёй и распределение её на уравнительных началах/. Тот факт, что в выборы в Учредительное собрание Государственной думы, прошедшие 12 ноября 1917 года, за эсеров в Курганском уезде проголосовало 75% населения, говорит о недоверии программе большевиков о «Национализации земли» с последующей её общественной обработкой. Лидерами партии эсеров в Куртамыше были П.Суриков и Яковлев.
    В Челябинске, как уездном городе, 12 апреля 1917 года был создан «комитет общественного спасения» из представителей общественных партий и различных организаций, который контролировал положение в уезде и следил за правильность выборов в крестьянские волостные и сельские Советы через волостные «комитеты общественной безопасности».
В Куртамыше в апреле 1917 г. Грабовским Иосифом Игнатьевичем была организована милиция, работающая на добровольной основе числом около 20 человек (Туленков В.В., Красиков, Тетенёв и др.). Милиция охраняла казначейство, телеграф, патрулировала по двое по улицам. Милиция представляла собой крестьянскую дружину и носила название «красная гвардия». Дружина была на полуказарменном положении, с хранением оружия в казарме. В последующем дружинникам была установлена зарплата по 200 руб. в месяц. Желающих работать в дружине добавилось; в их числе Горшков П.М., Позёмин М.П., Рыжов Н.П., Рыжов К.П., Рыжов А.П., Королёв П.П., Еловский А.Г., Сафронов П.А., Мартынов А., Попов И. До падения советской власти в Куртамыше, командирами дружины были Нехорошков, а затем Рыжов Н.П.
    Осенью 1917 года, от каждых 150 крестьян Куртамышской волости, был направлен один выборный. Собрание выборных, состоявшееся в Куртамыше, избрало крестьянский Совет, который на своём первом заседании избрал исполком во главе с Фатеевым П.М., жителя дер. Никольской и его заместителя Жильцова Д.Я. Председателем Куртамышского сельского Совета был выбран Степанов В.А.
    Наряду с новой формой власти в Челябинском уезде повсеместно ещё существовали земские волостные управы, авторитет которых в глазах зауральского крестьянства резко падал, поскольку Временное петроградское правительство затягивало до созыва Учредительного собрания декларируемое ранее своё желание  передела земли в пользу крестьян и о выходе России из 1-й мировой войны.
    В период Октябрьского переворота в Петрограде Ленин правильно оценил ситуацию в стране, вступив в коалицию с левыми эсерами, зная как отрицательно крестьяне относятся к программе большевиков о национализации земли. Вышедший «Декрет о Земле» включал эсеровский проект социализации земли «чёрного передела», что отвечало интересам большинства крестьян страны. Большевики призывали крестьян к немедленному решению земельного вопроса и смене власти.
    Наряду с Советами и Земской управой 11 января 1918 года в Куртамыше начал действовать выборный орган оперативной власти - военно-революционный комитет. Председателем его был избран Позёмин И.А. из дер. Галкино, а членом - Берёзкин В.А.
    К началу марта 1918 года создание Советов всех уровней на территории Челябинского уезда завершилось. В Куртамыше 5 марта на общем собрании исполкома волостного Совета было вынесено постановление «…в виду того, что работа народных волостных управ выражается только в бумажных переписках, Куртамышскую народную волостную управу упразднить и гласных распустить, возложить всё ведение дел на местный комитет Совета крестьянских, военных и рабочих депутатов». Фактически в этот день произошла бескровная смена власти и победа первых Советов в Куртамышской волости. Хотя Советы волости и стали называться «крестьянских, военных и рабочих депутатов», они были  исключительно крестьянскими и беспартийными с небольшим процентом людей революционных взглядов.
    Представители старой власти такие, как земский начальник Кузнецов, судебный следователь Перзекке, адвокат Малиновский, нотариус Кульчитский, пристав Паламарчук, урядник Маслов, жандармский ротмистр Лазарев со своих постов ушли.
    Исполняющим обязанности судьи был выбран бывший офицер Е.К.Малков.
    Прежняя система государственных доходов рухнула. Местная казна вскоре оказалась пуста. Работники школ, библиотеки, Народного дома, милиции, больницы, пожарной охраны, ямщины и состав всех Советов не получали зарплаты, нужно было немедленно находить источники местных доходов. 15 февраля 1918 года на совместном заседании исполкомов было решено ввести контрибуции на 42-х торговцев и промышленников на сумму в 200 тыс. руб. Но изъятия этой контрибуции было связано с большими трудностями, т.к. желающих добровольно вносить деньги на содержание новой администрации не нашлось. Пришлось подключать местную «красную гвардию».
    Проводя в жизнь Декрет 2-го всероссийского съезда Советов, об изъятии земли у крупных землевладельцев, была создана уездная комиссия из представителей волостей. От Куртамышской волости в неё входил И.И.Черноскулов. Этим земельным комитетом было изъято у крупных землевладельцев более 32 тыс. дес. земли.
    С утверждением в волости Советской власти началась повсеместная экспроприация. В феврале 1918 года был конфискован завод у Фафина, 5 марта -кинематограф с динамо-машиной у гражданки Степановой А.А. 26 марта конфискованы хозяйства Войнова, Гомзякова, Поклевского-Козелла. 27 марта взяты на учёт паровые мельницы Широниной и Владимирцева, хлеб, кирпич и мануфактуру во всех магазинах села. С 1 апреля все доходы куртамышской торговой площади стали поступать в распоряжение волостного Совета. 15 апреля была конфискована контора адвоката А.Э.Кульчитского. В последний месяц, перед падением в Куртамыше Советской власти, члены исполкома волостного Совета строили проекты и пытались изыскать средства для прокладки железнодорожной ветки Шадринск - Мишкино - Куртамыш - Звериноголовское.
    К лету 1918 года поляризация политических сил внутри страны усилилась, всё отчётливее стали проявляться признаки скорой гражданской войны.

2.2.Куртамышский уезд в годы Гражданской войны

    После подписания ленинским правительством Брестского мирного договора с Германией, воевавшие на стороне России за свободу своей родины чешские и словацкие легионеры, были вынуждены искать новых союзников для восстановления своего государства - Чехословакия. Для этого руководство чехословацкого корпуса по договорённости с Советом Народных Комиссаров использовало Сибирскую железнодорожную магистраль для транспортировки их через Сибирь до Владивостока. Оттуда, на кораблях союзников, они намеревались прибыть во Францию для продолжения войны с Германией на Западном фронте.
    Воинские эшелоны, с эвакуирующимся чехословацким корпусом, насчитывающим около 50 тыс. военнослужащих, растянулись по всей железнодорожной магистрали.  Первые 2 полка благополучно добрались до Владивостока. Но ленинское правительство, нарушив условия договора, потребовало от руководства чехословацкого корпуса разоружиться, а легионерам переформироваться в трудовые батальоны и остаться в России. Впоследствии газета «Курганская свободная мысль» от 15 июня 1918 г. обнародовала ожидаемую участь, готовившуюся большевиками эвакуированным чехословакам.

 «Каждый чехословак, у которого найдено оружие на железной дороге, должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооружённый, должен быть расформирован, а пассажиры выброшены из вагонов и заключены в лагерь военнопленных. Ни один вагон с чехословаками не должен продвинуться на восток…».

    Руководителям органов Советской власти на железнодорожных станциях были даны из Петрограда указания чинить препятствия в продвижении корпуса. Большевики разбирали рельсы на железнодорожных путях, не продавали и не отпускали продукты питания эвакуирующимся чехословацким войскам. В ответ на это руководство чехословацким корпусом приняло решение о вооружённом захвате Сибирской железнодорожной магистрали для продолжения эвакуации.
    26 мая чехами был захвачен Челябинск. Опираясь на местные антибольшевистские силы, они повели наступление в северном направлении на Екатеринбург, в западном - на Златоуст, в восточном - на Курган и Омск. 2 июня была захвачена станция Шумиха. В этот же день трёхтысячный отряд чехословаков, размещавшихся в 6 военизированных эшелонах на станции Курган, в ходе непродолжительного боя сверг Советскую власть в Кургане. К середине июня чехи с боями захватили всю Сибирскую железную дорогу.
    В Куртамыше о том, что в Челябинске и Кургане Советская власть свергнута, первыми узнали торговцы. В начале июня возле волостного Совета собралась большая толпа народа. Собравшиеся кричали:

 «В Кургане, Шумихе Советской власти крышка!» 

Требовали проведения собрания. Руководство волисполкома было вынуждено открыть собрание, на котором для уточнения ситуации в Курган и Шумиху были выбраны и отправлены по три уполномоченных представителей. В Курган выбрали торговца Созыкина Д.Д., Черноскулова М. с Галкинской горы и ещё одного, просоветски настроенного митингующего. В Шумиху - страхового агента, прапорщика царской армии, меньшевика Менандера, члена волисполкома Фролова и рабочего железнодорожного депо из Шумихи, прибывшего в Куртамыш за военной подмогой.
    Сразу после окончания собрания почтальон принёс телеграмму из Челябинска, в которой говорилось:

 «Всем волостным совдепам. Власть Советов низвергнута. Всю полноту власти принимаю на себя. Начальник гарнизона полковник Сорочинский».

   Председатель волисполкома, Фатеев, телеграмму не обнародовал, решил первоначально провести совещание с работниками сельских Советов по вопросу, что делать в сложившейся ситуации.
   Вызвали командира крестьянской дружины Рыжова, от которого узнали, что дружина не боеспособна, т.к. на 25 винтовок приходится по 2 обоймы патронов.
   На другой день, на совещании, было решено боя от чехов не принимать, а с началом преследования работников совдепов, скрываться, кто, где может.

   От автора. Не имея сил, достаточных для защиты, Советская власть в Куртамыше временно проиграла. Уроки этого поражения в полной мере будут учтены позднее, - в начале 20-х годов.

   В Кургане уполномоченные, при выяснении ситуации, были арестованы, но к вечеру, благодаря родственнику Созыкина, отпущены обратно в Куртамыш.
   В Шумихе, прейдя на железнодорожный вокзал, шумихинский рабочий, поняв, что от жителей Куртамыша помощи ждать бесполезно, сразу скрылся, а Менандер,  пока Фролов выяснял, что в Шумихе уже находится 30 чехов с 2 офицерами, ушёл в вагон к этим офицерам. Затем Менандер сказал Фролову, чтобы он возвращался в Куртамыш через Птичье, Пепелино, а сам втайне от него с 12 вооружёнными чехами, под командованием унтера, на четырёх подводах, поехал в Куртамыш более коротким путём - через Коровье, Долговку.
   К вечеру следующего дня чехи были уже в Куртамыше, где сразу же проехали в штаб крестьянской дружины. Обезоружив трёх караульных, Менандер с 2 чехами и одним разоружённым дружинником пошли на квартиру к командиру Рыжову. Привели его в штаб, где он передал остальное оружие и патроны, за что его оставили на свободе. Этой же ночью в Куртамыше, в помощь подъехавшим чехам, начал организовываться добровольнический отряд. В состав отряда вошли: Мейер К.(начальник штаба), Завьялов В.Н., Абрамов Н., Соколов, Туленков Н.В., Петухов Г.Я., Талызин Н.А., Брагин, Турлаков В.И., Кондаков, Берёзкин Ф.Н., Сорвин, Югов Г. из Каминки, Зубов из Нижнего, Тестов А. из Закомалдино, Кукушкин Г.Ф. из Станового, всего около 30 человек. Начальником отряда определили Менандера. Вооружение отряда составили винтовки, отнятые у дружинников, а некоторым «красногвардейцам» и винтовки передавать не пришлось, т.к. они сами перешли служить в добровольнический отряд Менандера.
   Председатели и члены волостного и сельских исполкомов заранее скрылись в окрестных лесах, арестовать удалось только Берёзкина В.А., Гридина М.Н., Жильцова Д.Я., которых под конвоем отправили в Челябинск.
23 июня 1918 года на совещании «Сибирской областной думы» в г. Омске было создано «Временное Сибирское правительство» под председательством П.В. Вологодского. Захватив власть в Зауралье, Сибирское правительство приступило к восстановлению дореволюционных органов местного самоуправления - волостных земств, народных управ, а в деревнях - старост. В Куртамыше старостой сельуправы вначале был выбран А.И Ковалёв, а в феврале 1919 года - П.Ф.Кокарев. Председателем волостной управы - эсер П. Суриков, но его в январе 1919 года сменил крестьянин Смирнов.
    Вместо исполкома волостного Совета крестьянских, военных и рабочих депутатов был организован волостной временный коалиционный комитет, а вскоре была восстановлена и волостная милиция во главе с Егоровым.
    В сентябре 1918 года куртамышский добровольнический отряд Менандера перешёл в распоряжение 6-й бригады, формировавшейся в Челябинске для отправки на фронт для борьбы с большевистским правительством. Перед отъездом Менандер решил окончательно очистить Куртамыш от «советской заразы». Были арестованы многие возвратившиеся из бегов бывшие советские работники волостных и сельских исполкомов. Продержав их около месяца в тюрьме, некоторых, перед тем, как отпустить, выпороли плетьми и шомполами, а 9 человек, в том числе Ермакова А.С. и Галкина И.А., членов куртамышского сельисполкома, Степанова В.А., первого председателя куртамышского сельисполкома, Худоносова И.Я. - его приемника на этом посту, отправили под конвоем в Челябинский следственный изолятор. Там, убедившись, что большевиками они никогда не были, почти всех через две недели отпустили домой, а оставшихся зачислили в 11 пехотный запасной полк той же 6-й бригады.
    6 июля 1918 года Временное Сибирское правительство в Омске издало декрет «О государственной самостоятельности Сибири и о денационализации частновладельческих земель». Проведение в жизнь этого декрета было возложено на земские управы. Но крестьяне не торопились возвращать полученную от Советской власти землю. Более того, не воспринимая Сибирское правительство как власть, они отказывались платить ему налоги. Омское же правительство, считая себя приемником царского, требовало не только выплаты текущих налогов, но и уплаты недоимок за 1917 и 1918 годы. 7 сентября 1918 года участковым начальникам милиции было предписано

«немедленно принять меры к оказанию содейства  волостным земским управам по взысканию с населения податных сборов».

 Недоимки приказано было взыскивать

«мерами милиции через опись и продажу имущества. Неповинующихся и агитирующих против платежа податей арестовывать».

Начались принудительные реквизиции хлеба и скота. Однако угрозы местных властей на крестьян действовали слабо. Вот как описывает в докладной записке состояние дел в деревнях от 29 августа 1918 года один из исполняющих обязанностей товарища министра, министру внутренних дел Сибирского правительства:

«Из пшеницы гонят водку и пьют почти все: взрослые и дети. Деревня утопает в самогоне, усиливаются преступления, дебош, хулиганство. Никаких мер к прекращению не принимается. Волостная и сельская общественная администрация остаётся до сих пор распущенной, неисполнительной и чувствует себя безнаказанно…».

Одной из мер по наведению в Сибири порядка Административный Совет Временного Сибирского правительства видел в восстановлении смертной казни. 14 сентября 1918 года вышло постановление о применении этой меры за военную или государственную измену, за побег к неприятелю, восстание или подстрекательство к нему.
    18 ноября 1918 года Чрезвычайное собрание Совета Министров Сибирского правительства избрало Военного и Морского министра адмирала А.В.Колчака «Верховным правителем Всей России и её вооружённых сил», дав ему диктаторскую власть.
    Для того чтобы успешно воевать с большевистским Центром, омское правительство Колчака было вынуждено постоянно пополнять регулярную армию. В Кургане был сформирован 15 Курганский полк, в Шадринске - 7 Шадринский. В Куртамышской волости предполагалось мобилизовать 883 мужчин в возрасте до 43 лет. Но большинство крестьян не видело смысла в этой войне и не желали брать в руки оружие и всячески уклонялись от мобилизации, тем самым её срывали. В связи с этим, 15 июня 1919 года, начальник военно-административного управления района колчаковской западной армии в своём приказе писал:

 «За каждого не явившегося призвать двух солдат старшего /не мобилизационного/ срока службы из тех же населённых пунктов и, кроме того, налагать штраф на те же населённые пункты по 1000 руб. за каждого, не явившегося или самовольно отлучившегося /бежавшего/. Всех обнаруженных дезертиров и уклонившихся от призыва немедленно задержать, арестовать и при  именных списках, под охраной препроводить через милицию в распоряжение воинских начальников».

 После этого, лица призывного возраста начали скрываться по окрестным лесам.
    Так, например, жители деревни Плоская, два брата Клевакиных, скрывались в окрестном лесу, получая пищу через третьего брата, Ивана. Жители деревни Ярки П.П. Большаков, Ф.Г. Кучин, Г. Журавлёв, Н.Е. Шемякин и другие скрывались близ своей деревни. В закомалдинских лесах скрывалось около 80 человек, в их числе супруги Шушарины, Лушников, Кузнецов и другие; близ деревни Коновалово - несколько человек во главе с Н.Е. Обласовым. В таволжанских лесах скрывался председатель волостного Совета П.М.Фатеев и его помощник И.А.Позёмин. В нижнёвских балках укрывалась группа крестьян во главе с Д.Волковым.
    Весной 1919 года в помощь местным властям по сбору налогов. Мобилизации в колчаковскую армию и по изъятию у населения боевого оружия в Челябинский уезд был направлен отряд из корпуса В.О. Каппеля. Руководству отряда были даны указания действовать в деревнях «по законам военного времени». Уклонявшихся от уплаты налогов крестьян пороли. Пойманных дезертиров, большевиков, подстрекателей, агитаторов и не сдавших оружие расстреливали. Так в станице Звериноголовская 24.04.19г. были расстреляны 25 человек, в станице Усть-

Уйской - 20 человек. На рассвете 5 апреля 1919 года каппелевцы вывели из Куртамыша по юргамышскому тракту 7 человек и расстреляли. Среди расстрелянных были бывший командир куртамышской крестьянской дружины Н.П. Рыжов, а также,  парикмахер, инвалид 1 мировой войны, В.Н. Овчинников, который в своей парикмахерской в присутствии офицера карательного отряда сказал, что не стал бы печь хлеб у себя дома для солдат белой армии. И ещё 5 военнообязанных из других волостей, избегавших колчаковской мобилизации.
    Весной 1919 года на Восточном фронте красными было накоплено достаточно сил, и в конце апреля красная армия начала наступление. 14 июля ими был занят Екатеринбург, а 24 июля - Челябинск. Далее войска 3 и 5 армий начали наступление на Курган. Группировка белых, находившихся в районе Куртамыша, получив сообщение о наступлении войск красной армии на Курган, чтобы не попасть в окружение, приступила к поспешной эвакуации за реку Тобол.
    Часть куртамышан, опасавшихся за свою жизнь и жизнь своих родственников, захватив самое ценное, уехали с отступающими частями белой армии. Среди них: Углицких И.Е., Петухов Г.Я., Широнина Е.А., Усцелемов А.А., Леванов П.Я., КульчитскийА.Э., священник Илья Елеонский и др. Уехали почти все почтовые служащие, часть куртамышских бойскаутов, со своими вожаками В. Степановым и Ф. Ядрышевым.
    6 августа штабом 30 дивизии 3 армии был издан приказ №1228. В приказе по 269 полку ставилась задача: к вечеру 9 августа занять позицию «станица Озёрная –

с. Долговка». Эту задачу полк выполнил. В это время 26 стрелковая дивизия красных под командованием Г.Х. Эйхе осуществляла преследование белых на звериноголовском направлении.
    14 августа в с. Куртамыш вступили части 232 и 233 стрелковых полков красной армии. Часть жителей, ждущих от Советской власти перемен к лучшему, встречали воинов с красными флагами, хлебом и солью. В с. Куртамыш состоялся митинг, на котором выступил комиссар полка С.И. Краснослободцев.
    15 августа армии обоих противников вошли в тесное боевое соприкосновение на линии реки Тобол. В рядах 5 красной армии было 22 тыс. штыков, 2 тыс. сабель при 84 орудиях. Противник подтянул против неё свою 3 армию в количестве 20150 штыков, 8610 сабель при 60 орудиях.
    26 дивизия красных с рассветом 20 августа форсировала Тобол в трёх местах: 2-я бригада в районе Усть-Уйска, 1-я бригада в районе ст. Озёрная, 3-я бригада - у дер. Редуть; и продолжила наступление. Силы красных по своему внутреннему состоянию и по количеству не позволяли рассчитывать на длительный успех наступления. Но всё же 5 армия с помощью 3 армии к 1 сентября с боями вышла в район г. Петропавловска. Здесь в течение  двух дней шли непрерывные бои. Решающую роль на стороне белых сыграл конный корпус сибирских казаков, в количестве 7 тыс. сабель, который вначале остановил наступление красных на правом фланге, а затем заставил их отступить вновь за реку Тобол. Но успех белых был временным, потому что 5 армия красных выполнила свой отход в полном порядке.
    Началась новая подготовка к наступлению. Силы 5 армии, благодаря мобилизации и перегруппировке, возросли до 37 тыс. штыков и сабель при 135 орудиях, в то же время силы белых не превышали 31 тыс. штыков и сабель при 145 орудиях.
    14 ноября 1919 года войска 5 армии под командованием Тухачевского, начали второе форсирование реки Тобол. Проходили упорные бои, что подтверждает наличие братских могил красноармейцев у сёл Закоулово и Каминское. Но всё же численный перевес сыграл решающую роль - колчаковцы начали отступать вглубь Сибири.

2.3. Восстановление Советской власти в Куртамышском уезде 1919 - 1920 годах

    Шёл август 1919 года. Войска 3 и 5 красных армий вытесняли колчаковские части за реку Тобол. На освобождённых территориях инструкторы политотделов красной армии совместно с куртамышскими активистами, начали восстанавливать Советскую власть.
    18 августа политработники 26 стрелковой дивизии 3 Сибирской бригады, Алексенко и Марошкин, открыли общее собрание граждан Куртамышской волости. На повестке дня стояли вопросы:

1.    Обстановка на фронтах Гражданской войны.
2.    Что такое Советская власть?
3.    Отделение церкви от государства и школы.
4.    Сдача куртамышанами всего оружия.
5.    Выборы волостного революционного комитета.

   После бурного обсуждения 5-го  вопроса, куртамышский ревком был избран в составе председателя Позёмина И.А., товарища председателя Зуева Н.И. и членов Мичкина Н.Н., Бабушкина И.Ф., Худоносова И.Ф.. Через месяц был образован районный ревком, председателем которого был избран Д.А. Волков, секретарём С.И. Андросенко.
Все попытки царского, а потом и Временного правительства, реформировать органы местного самоуправления, а именно введение с 9 мая 1912 года  земства в Оренбургской губернии, рухнули в период революционных потрясений, т.к. земство не было ориентировано на конкретные политические силы общества, было эффективным только в «спокойные» годы и в период Гражданской войны не выдержало конкуренции с ревкомами.
   Ревком задумывался как временный, чрезвычайный орган Советской власти, призванный осуществлять диктатуру беднейших слоёв населения. Ревком должен был оказывать содействие войскам, охранять революционный порядок, руководить всей работой по восстановлению Советской власти. Он действовал по-военному, в порядке приказа.
В первую очередь были составлены списки куртамышан, активных участников преследования советских работников во время нахождения Куртамышского уезда под властью Колчака, и переданы в Особый отдел 26-ой дивизии. Арестовали 7 человек: купца Попова Алексея Аверьяновича, Ермакова Фёдора, бежавшего с белыми, но вернувшегося Созыкина Дмитрия Даниловича, купца Шахрина Николая Ивановича, сельского старосту Кокарева Петра Филипповича, волостного старшину Смирнова; которых вскоре всех возле с. Кипель расстреляли. Руководителей куртамышского добровольнического отряда Менандера и Мейера обнаружили в Омске и в Свердловске, где арестовали и предали суду. 13 сентября 1919 года, как «пособник белогвардейцев», был расстрелян Каминский волостной старшина Шишминцев Иван Яковлевич.
   Установление революционного порядка в Куртамыше проходил с большими трудностями, которые усугублялись хозяйственной разрухой. Волостной ревком заставил торговцев открыть мясные и мучные лавки, установил твёрдые цены на хлеб и другие продукты питания, взял на строгий учёт все излишки хлеба в волости, повёл борьбу со спекуляцией. Ревком своими решениями конфисковал мельницы, земли у богатых крестьян, занялся принудительной мобилизацией граждан на погрузку и подвозку зерна, строительство и другие работы. Для этих целей был создан «Уездкомтруддезертир», члены которого устраивали облавы, разыскивали, задерживали и наказывали не желающих работать на новую власть. Согласно постановлению Совнаркома от 4 мая 1920 года этот орган имел право привлекать «комдезертиров» к работе в принудительном порядке с заключением в концентрационный лагерь.
   Большая часть казаков Оренбургской губернии /около 45 тыс. человек/ воевали на стороне белых. Оставшиеся верными атаману Оренбургского казачьего войска А.И. Дутову, ушли с ним дальше в Сибирь. В южных волостях Куртамышского уезда возникла реальная угроза потери неубранного урожая 1919 года. Всем волостным и станичным ревкомам от 5 сентября 1919 года предписывалось:

«…немедленно организовать отряды для уборки полей. В отряд входят в порядке мобилизации перебежчики и пленные из армии Колчака, находящиеся в пределах волостей,  а также все лица безработные. Лица, не исполняющие настоящие предписания, подлежат суду ревтрибунала".

   Инструктором - организатором 26-ой дивизии, Батуриным, было подготовлено общеволостное собрание граждан с повесткой дня  «Международное и внутреннее положение в России и организация в Куртамыше большевистской ячейки». Доклад сделал Галкин И.А., после чего объявили желающим остаться и записаться в РКП/б/. Записалось чуть больше 20-ти человек, в том числе председатель волревкома Позёмин И.А.. Затем было проведено первое организационное собрание, на котором избрали волостной комитет РКП/б/, под председательством Рагуля Александра Самуиловича и двух членов, Позёмина И.А. и Клевакина.
   По такому же сценарию проходили собрания и в других волостях уезда. В Долговской волости записалось 12 человек, в Косулинской - 8 человек, в Костылёвской - 11 человек. В Каминской волости записалось 35 человек, в том числе одна женщина. Плохо подавали заявления в члены РКП/б/ в раскольничьих деревнях уезда, так, в сёлах Норильное, Бугровое не нашлось желающих, а в деревнях Растотурка и Язёво было подано только по одному заявлению.
   Первоначально волостное бюро РКП/б/ располагалось в доме купца Моторина, но после того, как из дома купца Шахрина выехал штаб одной из частей красной армии, волостное руководство большевиков и комсомольцев переехало туда. После реорганизации, в 1922 году,  куртамышского волостного исполкома в уездный, руководству большевиков из дома Шахрина, пришлось переехать в дом Хрулевича. К этому времени образовался и уездный комитет РКП/б/. Коммунистов уезда возглавил сапожник из г. Верхнеуральска Г.П. Чернышов.
20 декабря 1920 года, в помощь ревкому был восстановлен исполком Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.
   Для борьбы с эпидемией тифа, свирепствовавшего в Зауралье, в Куртамыше была создана чрезвычайная комиссия по борьбе с тифом - «Чекатиф», председателем которой был назначен врач С.Я. Талызин. Для изоляции и лечения больных было необходимо расширение существующей больницы. Для этих целей для больницы было решено использовать двухэтажный дом пивовара немца М.Л. Штейера, проживающего вдвоём с дочерью. Не считаясь с его отказом, чекисты начали выселять семью Штейера. Тогда он, заранее получивший германскую визу, сжёг свой дом вместе с пивным заводом. Решением райревкома под заразное отделение был выделен дом бежавшего с белыми, купца А.Г. Молодкина.
   В Куртамышском уезде в это время было много неграмотных, так, например, в Долговской волости неграмотных было 2399 человек, в Закомалдинской - 3014 человек. Выполняя решение челябинского губисполкома № 57 от 21 мая 1921 года, согласно которому, все неграмотные члены профсоюза под угрозой увольнения и предания суду должны были немедленно записаться в школы грамоты, в уезде началась реорганизация системы образования.
Из тюрьмы г.Челябинска вернулся освобождённый красной армией член первого военно-революционного комитета В.А.Берёзкин, который сообщил, что его товарищи Н.М. Гридин и Д.Я. Жильцов погибли во время восстания в тюрьме.
   Продолжались аресты куртамышан, активно выступавших против советской власти. В начале мая 1920 года были преданы куртамышкому суду бывшие бойцы добровольнического отряда Турлаков Василий Иванович и Берёзкин Фрол Никифорович. В ходе судебного заседания оба обвиняемых были оправданы и отпущены на свободу. Но 7 июня их снова арестовали куртамышские чекисты и отправили в г. Челябинск, где по приговору челябинского губчека их 5 ноября 1920 года расстреляли вместе с богатым куртамышанином Мезенцевым Афанасием Фёдоровичем (имел 1000 десятин земли и паровую мельницу).
   С 20 марта 1920 года в Куртамыше в помещении бывшего магазина Скрябина начала выходить первая еженедельная газета райкомов РКП/б/ и РКСМ «Голос крестьянина и рабочего» тиражом в одну тысячу экземпляров. С мая 1921 года газета получила новое название «Роста». Редактором второй газеты был Жеглов, помощником Саустин. Для разъяснения политики партии и правительства в Народном доме ежедневно организовывали «Устную газету».
   14 июля 1922 г. решением ревкома за № 80/С предлагалось всем председателям волисполкомов Куртамышского уезда «…немедленно изъять из церквей все денежные знаки; николаевские, керенки, колчаковские, серебренные и медные, не имеющие хождения в пределах РСФСР». Куртамышскими чекистами во главе с Агалаковым А.С. у населения и церквей насильно изымались деньги (не только царские, "керенки" и колчаковские, но и советские), а также изделия из золота и серебра.
   Но основная задача в деятельности ревкомов Зауралья на ближайший год была поставлена приказом № 7 челябинского ревкома через  три дня после прихода красных в Куртамыш. Согласно этого приказа до 1 сентября 1919 года всем волостным ревкомам доводились нормы обязательной поставки хлеба по продразвёрстке в Центр.       

 Куртамышская    -   5500 пуд.       Долговская           -   16800 пуд.
 Нижнёвская         -   4900 пуд.       Закомалдинская    -    4800 пуд.
 Обанинская         -   5100 пуд.        Каминская            -   12000 пуд.
 Берёзовская         -   6300 пуд.      Костылёвская       -    6100 пуд.
   И это было только начало. Начальником продотряда в уезде был назначен большевик И.А. Курочкин. В помощь этому отряду в конце декабря 1919 года в каждой деревне были избраны комитеты бедноты. В Куртамыше его возглавлял В. Тетенёв. Основной задачей комбедам ставилось изъятие продовольственных запасов у состоятельных крестьян. Однако на деле у крестьян отбирали и самое необходимое, оставляя многие семьи голодать. Часть изъятого передавалось с целью поощрения самим комбедам. Деятельность комбедов вылилась в откровенные грабежи, мародёрство и вызвала в ближайшем будущем яростное сопротивление со стороны крестьян.
   Организация комбедов проводилась поспешно, и зачастую туда попадали крестьяне, не отвечающие требованиям большевиков. Как пишет один из первых руководителей волостного комитета РКП/б/:

 «…при возникновении вопроса на проводимых сельских собраниях, о работе комитетов бедноты, крестьяне тычут нам в глаза, этот с себя последние штаны пропивает, этот занимается шинкарством, этот только в карты играет, а не работает, а этот земли имеет не мало, а обрабатывать её лень, лежит как байбак, а здоров как бык, и возразить нам нечем. Начинали думать о замене, а лучших не находилось».

   Население прятало хлеб и скот, требовало взамен изъятого промышленные товары. Так, например, в деревне Жуково скрывали хлеб и скот сначала от белых, а потом и от красных в лесу, за несколько вёрст от деревни.
Продразвёрстка явилась основной причиной вооружённых выступлений недовольного крестьянства и массовой гибели от голода в 1922 году.

2.4. Крестьянское повстанческое движение в Куртамышском уезде в 1921 году

    20 июля 1920 года Ленин пописал декрет №171 «Об изъятии хлебных излишков в Сибири», в котором в порядке боевого приказа постановил:   

«1.Обязать крестьянство Сибири немедленно приступить к обмолоту и сдаче всех свободных излишков хлеба урожая прошлых лет с доставлением   их на станции железных дорог.

2….В случае необходимости население привлекается к обмолоту в порядке трудовой повинности….

3.Виновных в уклонении обмолота и сдаче излишков граждан, ровно, как и всех допустивших это уклонение ответственных представителей власти, карать конфискацией имущества и заключением в концентрационные лагеря, как изменников делу рабоче-крестьянской революции».

Этим же декретом предписывалось направить для продовольственной работы в Сибирь 6 тыс. рабочих, объединённых в продотряды и для помощи им 20 тыс. человек, голодающих крестьян и рабочих, сформировав из них уборочные дружины.
Уже к концу лета сельскохозяйственная политика государства, выражающаяся в основном политикой «продовольственного щупа», заставила усомниться зауральских крестьян в правильности проводимых через Советы большевистских решений.
   Заканчивающаяся на окраинах России Гражданская война, вызвала увеличение потока демобилизованных красноармейцев в зауральские деревни. Дома их нередко поджидало разочарование в идеях, за которые они проливали свою и чужую кровь.

«Приехали к чему? К разбитому корыту. Хлеба нет, ни на питание, ни на семена, ни на прокорм скотине, вот и похозяйствуй, всё коммунисты щупами вычистили».

Местные коммунисты, как могли, старались пробудить сознательность среди крестьян, но в канун надвигающегося голода «своя рубашка была ближе к телу».
    Многие коммунисты понимали, что с такой политикой в деревне они ходят «по лезвию ножа». Так, член коллегии Тюменского губЧК писал в губком:

«Крестьяне не могут смириться с тем, что будут существовать на 2 фунта хлеба в день, полагающихся по развёрстке…. Рассадниками контрреволюции являемся мы сами».

    Пренебрежение классовым интересам при проведении продразвёрстки привело к тому, что кулак /зажиточный крестьянин/ не отмежевался от середняка и бедноты, а наоборот, сблизился с ними. Вместо того чтобы сдавать хлеб в развёрстку, кулаки ссужали его беднякам. От самоуправств продотрядчиков страдала вся деревня, хлеб под чистую выметали у всех. Общая беда нивелировала крестьян, сглаживала социальные противоречия между ними.
    По Куртамышу начали ходить слухи о крестьянском отряде в 500 человек, с 2 пулемётами, где-то в Курганском округе.  6 августа 1920 года особоуполномоченный Челябинского губисполкома, бывший горнорабочий Нижегородской губернии, П.И. Капустин, в своём приказе № 1 к населению Куртамышского уезда писал:

 «В целях пресечения ложных слухов, исходящих от колчаковских наследников, приказываю, …немедленно задерживать и арестовывать лиц, заподозренных в распространении ложных слухов, для привлечения их к суровой ответственности по законам военного времени».

    В канун мятежа на территории Зауралья по деревням «ходило» немало эссеровской литературы. Особой популярностью у крестьян пользовалась газета «Знамя труда». Чтобы иметь представление о содержании и направленности этого издания, достаточно ознакомиться с одной из статей этой газеты № 3 от 1921 года.

 «Новая коммунистическая буржуазия, вооружённая до зубов армией, чрезвычайной тайной полицией, военно-полевым судом и наёмной прессой, захватив в свои руки последние достояния трудящихся, взяла на себя обязательства и право разделить наши крохи поровну и раздать их по справедливому…. Она досыта,  допьяна наделила только себя…. Добытое добро сгнаивается на станциях,  разграбляется и портится на глазах крестьянства».

Непосредственным поводом восстания явилось объявление в середине января 1921 года семенной развёрстки и попытки её проведения на большей части Тюменской губ. и в Курганском округе, а также вывоз взятого в счёт развёрстки хлеба с внутренних ссыпных пунктов к линии железной дороги в целях последующей отправки в центральную Россию.
    Начавшись в северо-восточном районе Ишимского уезда Тюменской губ., восстание в короткий срок охватило большинство волостей Ишимского, Ялуторовского, Тобольского, Тюменского, Берёзовского и Сургутского уездов Тюменской губ., Тарского, Тюралинского, Петропавловского и Кокчетавского уездов Омской губ., восточные районы Камышловского и Шадринского уездов Екатеринбургской губ.
    О силе западносибирских мятежников и опасности которую они предоставляли для коммунистического режима в России, можно судить хотя бы потому, что в феврале 1921 года повстанцы на 3 недели парализовали движение по обеим линиям Транссибирской железнодорожной магистрали, а в период наибольшей активности захватили такие уездные центры, как Тобольск, Кокчетав, Берёзов, Сургут и Каркаралинск, вели бои за Ишим, угрожали Кургану и Ялуторовску. Город Петропавловск переходил из рук в руки дважды.
    На территории, охваченной восстанием, кроме крестьян существовала ещё одна группа населения в большинстве которая была изначально противником советской власти в принципе и её коммунистической разновидности в том числе. Это казаки. Лишённые коммунистическим режимом своего традиционного социального статуса и привычного смысла существования, казаки приняли активное участие в мятеже.
К концу января 1921года недовольство крестьян и казаков в южных волостях Куртамышского уезда вылилось вначале в стихийное, а потом и организованное сопротивление существующей власти. На территории от станицы Кочердыкская до села Глядянское начал действовать отряд под командованием вахмистра Землина и прапорщика Рогожникова. Землину, как опытному солдату, у которого за плечами было участие в качестве добровольца на русско-японской войне 1905 года и 1-я мировая война, где он получил за храбрость солдатский крест, используя для привлечения крестьян лозунг «За власть Советов, но без коммунистов», удалось без особого труда собрать довольно большой отряд. Другим его лозунгом «Долой продразвёрстку». Идущие хлебные обозы в Курган повстанцы направляли назад, заявляя при этом, что Землин отменил всякую продразвёрстку и освободил хлебопашцев от сдачи хлеба большевикам.
    Первыми жертвами повстанцев стали волостной военком в дер. Плотниково, председатель волисполкома и председатель волячейки РКП/б/ в дер. Нижняя Алабуга. Большая часть коммунистов Затоболья переправились через Тобол и укрылись в с. Каминское. Каминские же коммунисты во главе  с председателем волисполкома Шевелёвым и военкомом П.Г. Яковлевым вместо того, чтобы мобилизовать сочувствующих Советской власти и оказать помощь соседям, бежали в Куртамыш.
    Приказом №  9 от 19 февраля 1921 года  Куртамышский уезд был объявлен на военном положении. Воспрещались

«…всякие сборища, вечеринки и увеселения». Запрещалось «…хождение, движение, а так же выезд из села после 23.00 час.».

Уком РКП/б/, во главе с В.М. Внуковым, начал создавать из числа коммунистов и комсомольцев в сёлах уезда части особого назначения /ЧОН/. Командиром куртамышского батальона был назначен Д.П. Овечкин, командиром по строевой подготовке - Ковригин, политруком - Куликов. В состав батальона входило 6 взводов, расположенных во всех волостях. Днём бойцы были заняты на своей работе, а к 19.00 час. все собирались в казармы, где проводились занятия. Одно же отделение в это время назначалось караульным и находилось в боевой готовности. С вечера на перекрёстках дорог выставлялись пикеты.
     Под руководством адъютанта увоенкома Гуляева в Звериноголовскую волость был отправлен отряд для помощи местным коммунистам. Оружие для отряда пришлось собирать, винтовки в милиции /начальник Веренкин Н.С./ и упродкоме /упродкомиссар Жаров/, а наганы у коммунистов-владельцев. Патронов тоже было мало, сделали запрос в Челябинск, а пока отряд выступил с тем, что есть. Вскоре патроны были получены, подвезли и немного винтовок.
    При всевозрастающем пламени мятежа, кроме чисто военных, куртамышский ревком предпринял и предупредительные политические меры. В феврале 1921 года в Куртамыше было расстреляно 11 человек  (Жуков Влас Еремеевич и ещё десять человек, содержащихся в Доме предварительного заключения) из числа «бывших офицеров, кулаков, укрывателей, заговорщиков и снабженцев бандитов». 27 февраля за подписью секретаря укома РКП/б/ Внукова, по уезду было распространено секретное, циркулярное письмо, в котором всем ячейкам в частности вменялось

«…составлять на всех кулаков, шептунов, подозрительный и вредный элемент списки». Предусматривалось «…обратить внимание на так называемую местную интеллигенцию - учителей, медицинский персонал, писарей, засевших в исполкомах и военкоматах, и т.д.  Предупреждаем, что, может быть, придется в случае надобности по этим спискам всех их временно изолировать от масс и брать заложниками».

    Уже в начале марта  в станицах Звериноголовская,  Прорыв,  Кочердык,  Озёрное,  Луговской,  Усть-Уйской, расположенных по линии Киркрая и Курганского округа, было арестовано и в качестве заложников заключено в тюрьму более 200 человек. Согласно приказа № 4 от 2 марта 1921 года уполномоченного по проведению военного положения, уездного комиссара Матвеева, предполагалось за каждого убитого коммуниста или советского работника, в тех станицах, где такое произойдёт, расстреливать по десять заложников, взятых из этих станиц. В своём приказе от 10 марта 1921 года, уже председатель куртамышского ревкома, П.И. Капустин призывал:

 «…всех сознательных тружеников города и деревни к беспощадной борьбе с шептунами и белогвардейскими элементами, стремящихся к подрыву Советской власти».

    С прибытием отряда ЧОН Гуляева в Зверинку, часть неустойчивых сторонников Землина разъехалась по домам, а с остальными он ушёл в другие станицы. Отряд Гуляева отправился за ним в погоню. Удалось перехватить распоряжение Землина, в котором он указывает, что отряды ЧОН, превосходящие по численности, гонятся за ним, хотя он в состоянии от них быстро оторваться, но экипироваться на месте ему не дают, приходиться петлять из посёлка в посёлок. И далее:

«…в Звериноголовской остались только местные коммунисты, это что-то около полутора десятка, а у нас там остались «Бас» и «Гром», к ним по первому сигналу могут примкнуть до пятидесяти человек, а при удаче и несколько сот, момент, когда ЧОНовцы гонятся за мной, надо использовать, приказываю накрыть Звериноголовскую врасплох, кого нужно уничтожить. Если ЧОНовцы переключатся на вас, оттягивайте их, я это время использую для увеличения своего отряда по казачьим посёлкам и станицам, не теряйте с нами связи через тот же пункт».

Действительно часть отряда Землина через Рожнёвку и Юговку ночью ворвалась в ст. Звериноголовская, но натолкнулась на случайно заехавший туда продотряд. В поднявшейся перестрелке, нападающие потеряли двух человек и отступили снова в Юговскую волость.
    Прибыв ночью в дер. Анненку, которая в то время была центром волости, отряд Землина с помощью местных жителей начал выявлять и уничтожать активистов и коммунистов. В этих сложных условиях настоящий подвиг совершил волостной военком Мартынюк. Когда очередь дошла до него, он, имея в доме винтовку и наган, совместно с женой дал настоящий бой. Нападающие, потеряв несколько человек убитыми и ранеными, отступили. После того, как дом был подожжён, Мартынюк с женой и двумя малолетними детьми перебрался в саманные сени, там, продолжая отстреливаться, они поливали детей водой и смачивали ею себя. Но вот огонь подошёл вплотную, загорелись одежда, волосы, семья Мартынюк уже прощалась с жизнью. Но на их счастье в это время ворвался отряд красноармейцев, который выбил повстанцев из деревни Анненка. Всю семью тут же поместили с ожогами в больницу, но волостного комиссара медикам спасти не удалось.
    Ряды Землина редели, боевой костяк был почти весь выбит в стычках с отрядами ЧОНа, а вновь появившиеся в отряде крестьяне, как правило, дальше своей деревни воевать не желали.

«Пусть всяк за себя воюет, чего за чужое село кровениться. Пусть ихние мужики и воюют».

 В посёлки отряд уже не заходил, скрывался на хуторах, заимках, полевых станах. Но окончательно разгромить отряд Землина зимой не удалось.
    В начале марта 1921 года, в деревню, где заночевал Землин с остатком отряда, неожиданно ночью ворвались красноармейцы. Землин и Рогожников, сумев вырваться, поскакали на своих конях на юг, к «баям», где хотели пополнить ряды своих сторонников и начать всё с начала. Но по пути конь Землина повредил ногу, и они были вынуждены скрыться в рыбачьей землянке на берегу озера.
    Вот как описывает последние часы жизни руководителей мятежа председатель Берёзовского волостного ревкома И.С.Черепанов:

«В начале марта 1921 года нам удалось уследить Землина и Рогожникова у небольшой деревни Острова, в одной землянке, где жили муж с женой и мальчик 10 лет. Во время перебежки бандиты нас заметили, и началась стрельба из землянки. Я дал распоряжение своим продармейцам находиться под закрытием, и стали давать ответы на выстрелы, т.к. знали, что здесь находятся бандиты. Через некоторое время вышел человек из землянки, но выстрелом с какой-то стороны был убит. Бандиты были хорошо вооружены и живыми их взять не удалось. Когда стрельба прекратилась, из землянки выбежал мальчик и крикнул, что дядьки убиты. Когда мы зашли в землянку, оказалось, что враги были смертельно ранены, это были Землин и Рогожников. Землина я лично знал. На двух подводах убитых увезли сначала в Берёзово, а потом и в Куртамыш».

    Трупы Землина и Рогожникова несколько дней лежали на площади Свободы для всеобщего обозрения.
    После гибели Землина повстанческое движение в уезде заметно пошло на спад, этому способствовало и обнародование приказа от 6 апреля 1921 года о замене продразвёрстки продналогом. Да и весна властно поманила крестьян к земле. Надо было пахать и сеять.
    Говоря о причине поражения, следует отметить, что большая часть крестьян не поддержали восстание, хотя многие им симпатизировали. У кого-то не хватило мужества, кто-то считал бессмысленным сопротивление, кто-то питал иллюзию, что произвол вершат местные власти вопреки высшему начальству.
Очередной мерой устрашения недовольных Советской властью, стал выход приказа № 82 от 6 июня 1921 года  куртамышского военкома Бораша, в котором население предупреждалось:

«…Если в какой-либо волости, селе, посёлке появятся вооружённые бандиты дезертиров. Население их примет, то за это отвечает всё население круговой порукой и трудовая рабоче-крестьянская рука не дрогнет перед самыми решительными мерами».

    Осенью, для предотвращения в будущем подобных выступлений крестьян и казаков, согласно приказа ВЧК за № 300 от 14 сентября 1921 года, в волостные центры Куртамышского уезда были направлены выездные сессии ревтрибунала. Задачей этих «троек» было судить «явно выраженных контрреволюционеров, ведущих агитацию против Советской власти».
Вот что отмечал 26 ноября 1921 года проверяющий в своём донесении о состоянии дел в куртамышской тюрьме. «На день проверки в арестантском доме находились арестованные:

· Выездной сессией ревтрибунала -     43 человека,

· Политбюро -                                       154 человека,

·Убгостом и Нарсудом -                       60 человек,

· Милицией -                                            16 человек.

   В здании, рассчитанном на одновременное содержание 150 человек, находилось  273 арестованных. Политические и уголовные находятся вместе. Отсутствует стенная изоляция в виде одиночных камер для арестованных по чрезвычайно важным делам. В камерах нет запоров и замков, что создаёт возможность общения в ночное время в виду недостаточного внутреннего караула арестованных мужчин и женщин. В окнах нет стекол, в т.ч. на первом этаже. Арестованные болеют и возможна эпидемия. Арестованных продовольствием снабжают весьма плохо».

2.5. Голод в Куртамышском уезде 1921 - 1922 годы

    Голодные 1921 - 22 годы, как правило, в Советской России было принято отождествлять с неурожаями в этот период времени. Южное Зауралье, по своим природно-климатическим параметрам, и до революции входило в зону неустойчивого земледелия. Так, по наблюдениям, каждые четыре года из десяти на этой территории являются неблагоприятными для созревания злаковых культур. А в такие годы, как 1891, 1901, 1911, по словам очевидцев, «хлеб серпом не жали, а дёргали руками». Но массовой гибели людей от голода не описывает ни один историк тех лет.
    До революции крестьяне недостаток хлеба в рационе могли восполнить другими высококалорийными продуктами. В Куртамышском уезде, где по данным, даже в военный 1916 год  приходилось по 15,2 головы скота на одно хозяйство, крестьяне просто «сбрасывали» поголовье до 30%. Тем самым они одновременно решали вопросы по обеспечению себя мясными продуктами и по достойному фуражному рациону оставшейся скотине.
    Другим существенным подспорьем для крестьян до революции в трудные годы была работа в Куртамыше «Земельного общества». Так, в засушливый 1911 год, из амбаров страхового фонда этого общества на каждую душу мужского пола было бесплатно выдано по 20 пудов зерна.
    Чтобы неурожайный 1921 год превратился в голодный, была ещё одна  причина. Это насильственное изъятие у крестьян продуктов питания и скота - продразвёрстка.
    Этим ленинское правительство вынуждено было заниматься сразу же после вытеснения с территории Урала и Зауралья колчаковцев, поскольку у крестьян Европейской России изымать уже было нечего. Вот выдержка из телеграммы председателя Совнаркома В.И.Ленина Челябинскому губпродкому от 17 октября 1919 года:

«…безоговорочно сдать полностью все продукты, причитающиеся с них по развёрстке, не сдавших немедленно арестовывать и препровождать для содержания в губернскую тюрьму до исполнения развёрстки».

Основываясь на этой телеграмме, местные власти издавали свои распоряжения по изъятию продуктов и скота у крестьян. Выдержка из распоряжения Шадринского упродкома от 21 октября 1919 года во все исполкомы и коммунистические ячейки о проведении развёрстки скота:

«…в первую очередь должен быть изъят скот, согласно развёрстки, у самого зажиточного населения и в последнюю - у бедняка».

23 марта 1920 года за подписью Ленина идёт другая телеграмма, в которой, в частности, даются указания:

«…бросьте в предстоящую картофельную кампанию продовольственные отряды и необходимые рабочие и партийные силы, как для широкой агитации среди местного крестьянства, так и для фактического сбора картофеля. В случае крайней необходимости и сопротивления со стороны кулацких элементов не останавливайтесь и перед мерами воздействия».

Начальником куртамышского продотряда был назначен И.А. Курочкин, который со своими бойцами зимой 1919-1920 года «выкачал» из крестьянских подворий не только рыночный, но и семенной хлеб.
    На первой уездной курганской партконференции было сообщено, что за период с 23 февраля по 17 марта в уезде было собрано хлеба по развёрстке 607287 пудов. К 1 августа это число увеличилось до 1997749 пудов, а к 1 октября - до 2169675 пудов. На 22 декабря 1920 года на складах ссыпных пунктах Челябинской губернии находилось уже около 3400000 пудов хлеба, большая часть которого была на ссыпных пунктах Лебяжьевского, Курганского, Мишкинского и Куртамышского продовольственных районов.
    4 января 1921 года предсовобороны Ленин направил в Челябинск очередную телеграмму с приказом об отправке в течение месяца в Центр 60 хлебных эшелонов, по 30 вагонов каждый. Это задание к 10 февраля в основном было выполнено.
    Кроме хлеба изъятию подлежали и другие продукты питания. Постановлением упродкома от 2 марта 1920 года все хозяйства Куртамышского уезда облагались с каждой дойной коровы по 35 фунтов масла в год. До 21 октября 1920 года из Кургана было отправлено в Центр масла 39 вагонов, сыра - 10 вагонов, яиц - 1013000 штук. Только за октябрь 1920 года на заготовительные пункты Кургана поступило 258 тыс. пудов картофеля, 8650 пудов капусты и 2610 пудов прочих овощей. За октябрь того же года на Курганский убойно-холодильный пункт, в счёт развёрстки, поступило 10039 голов крупного рогатого скота. Все эти горы хлеба, овощей и мяса для зауральских крестьян вовсе были не лишними, поскольку 1920 год на этой территории выдался частично неурожайным.
    К середине лета 1921 года выяснилось, что с десятины пашни будет намолочено хлеба в уезде примерно от 20-ти фунтов до 2-х пудов. А это означало, что при средней урожайности пшеницы в нормальные годы от 30 до 40 пудов с десятины, куртамышские крестьяне останутся практически на целый год без хлеба.
    18 июля 1921 года члены куртамышского уисполкома в протоколе № 6 записали:

« Принимая во внимание, что при взимании с 1920 года продразвёрстки по Куртамышскому уезду, был выкачан весь хлеб от населения не только урожая 1920 года, но ряда предшествующих лет, вследствие чего в настоящее время население Куртамышского уезда положительно голодает и виды на урожай новых хлебов совершенно плохие, …возбудить перед Центром ходатайство о сложении всех видов продналога и тем предотвратить от возможных на почве голода нежелательных последствий».

А пока Центр плана по продналогу не «сложил», местные власти решили «разбавлять» сдаваемое зерно. В приказе № 22, параграф 6, по земельному отделу исполкома указывалось:

«Всех трудоспособных граждан обязать заготовить по одному пуду хлебосуррогата, т.е. семян травы, которые без ущерба здоровью человека могут быть примешиваемы к муке злаковых хлебов, как-то: лебеды, просянки, берёзки и др. Суррогаты сдаются в местные многолавки».

    Население уезда, с трудом пережив предыдущую голодную зиму, ясно видело, что с такими видами на урожай, следующую зиму оно не переживёт. Вот что доносил куртамышский уполномоченный в своих донесениях от 30 июля 1921 года в Челябинский Губревком:

«В связи с катастрофическим положением продовольственного вопроса, поведение крестьянского и рабочего населения возбуждённое, голодные крестьяне и рабочие толпами обступают Упродком и Уисполком, с требованием выдачи продовольствия. Голодающее население партиями бросает детей в лесу, или же привозит в УОНО и Уисполком, а последние, не знают, куда с ними деваться».

    На фоне всеобщей бедноты, бытовые условия руководства Куртамышского уезда, выглядело по-иному. Вот что пишет в своих воспоминаниях участница Гражданской  войны, комсомолка, член Становского отряда ЧОН, А.Г. Паньшина, пришедшая в сентябре 1921 года в Куртамыш с донесением.

«…В укоме был тов. Внуков /секретарь Куртамышского РКП/б/, председатель ревкома П.И. Капустин оказался болен. Внуков привёл меня на квартиру к Капустину. Просторную, хорошо обставленную квартиру Капустин занимал вдвоём с женой. Во всём чувствовалось довольствие. На полу лежали мягкие персидские ковры…».

    Последствия неурожая и «работы» продотрядов в Куртамышском уезде в полной мере начали сказываться с февраля 1922 года. А именно, на это время приходятся первые умершие от голода в деревнях Таволжанка, Сычёво, Обанино, Галкино. В с. Куртамыш первый официально умерший от голода зафиксирован 5 марта - Перевалов Иван, 77 лет. За ним, до конца лета 1922 года, в с. Куртамыш по этой причине ушли из жизни ещё 247 коренных жителей.

Число жителей в 8 волостях Куртамышского уезда, умерших в результате голода в 1922 году

Каминка -       201 чел.         Закомалдино -      239 чел.            Пологово -           127 чел.
Язёво -             48                 Закоулово -            94                   Ярки -                   125
Курмыши -      53                  Грызаново -          55                    Бугровое -            262
Редуть -          312                 Берёзово -             40                    Телегино -              18
Долговка -       68                 Толстопятово -      80                    Ивановка -             14
Адамовка -      16                  Верхнее -               57                    Сорокино -            34
Куричанка -    19                  Пепелино -             32                    Сурово -                  6    
Фроловка -      39                 Новоспасовка -       11                    Таволжанка -       264
Хмелёвка -     100                 Жуково -                29                     Малетино -          101
Нижнее -        240                 Сычёво -               118                    Ольховка -            40
Плоская -         54                 Николка -                65                    Обанино -            176
Перевалово -   40                  Кочарино -             66                    Берёзово -            100
Коновалово - 133                 Константиновка -   42                    Острова  -              92
Черкасово -     64                 Кислое -                146                    Калиновка -            90
Губаново -       32                 Птичье -                  56                    Романовка -           18
Озёрное -       332                 Прорыв -               355                   Лопатино   -            30
Донки -          100                 Черноборье -         127                   Игнашино -            246
Белое -             89

    В деревнях Косулинской волости от голода умерло 1088 человек.
    Всего в волостях Куртамышского уезда по причине голода ушло из жизни свыше 7500 человек. Столько же человек были вынуждены покинуть Куртамышский уезд, уехав в поисках пропитания в соседние губернии и в Сибирь. Порой вымирали целыми семьями. Так, только в одной Каминской волости вымерло 142 двора. Тем,  кому удавалось дожить до лета 1922 года, зачастую умирали не от истощения, а от поноса и дизентерии, т.к. для пропитания использовали траву, корни деревьев, древесную кору, опилки, мох, белую глину, солому. Поедали кошек, собак, выкапывали для употребления ранее павших животных.
    Не хватало продуктов даже детям: в Куртамышском Доме ребёнка от истощения в марте 1922 года умерло 32 ребёнка, а семи организованных детских приютах в начале лета от поноса и дизентерии умерло 282 подростка.
    В результате голода численный состав жителей уезда уменьшился на одну четверть.
    До революции, в неурожайные годы, крестьяне для пропитания в трудные годы забивали только мелкий домашний скот, но никогда для этих целей не трогали лошадей, поскольку без них было невозможно качественно обработать свои земельные наделы. В результате голода 1922 года, из 22 тыс. лошадей, оставшихся после Гражданской войны и продразвёрстки, в Куртамышском уезде осталось не более 8,5 тысяч. Это говорит о том, что никакой другой домашней живности в большинстве крестьянских дворах не осталось.
    Во многом искусственно вызванный голод на долгое время подкосил у крестьян веру в справедливость новой власти.

                       2.6. Сельскохозяйственное производство в период НЭПа

    15 марта 1921 года решением X съезда РКП/б/ «О замене продразвёрстки натуральным налогом» была обоснована необходимость перехода к налогу. С выходом этого документа заканчивалась политика «военного коммунизма» и начиналась новая экономическая политика /НЭП/.
    На съезде было признано необходимым перестроить курс и кооперативной политики. Все виды кооперации должны были быть привлечены к организации местного обмена и проведении государственного товарообмена. Авторами решения планировалось в первую очередь упорядочить товарообмен между городом и деревней.
    Декретом Совета Народных Комиссаров от 28 марта разрешался свободный обмен, покупка и продажа сельхозпродукции в тех губерниях, которые уже выполнили развёрстку.
    Выход в свет этих документов совпал с экономическим кризисом в Куртамышском уезде, и как следствие этого, негативным отношением большинства населения к Советской власти. Крестьяне обвиняли правящую партию в том, что она отобрала весь хлеб, а взамен не дала ничего. Посевная кампания 1921 года прошла плохо, т.к. у крестьян было недостаточно семян, не исправлен был сельхозинвентарь.
    Уборочная кампания также не принесла куртамышским крестьянам ничего хорошего, т.к. после столь жаркого лета, убирать с полей было практически нечего. Сложилась парадоксальная ситуация: крестьяне за предыдущие два года политики «продразбоя», когда власти выгребали почти весь хлеб, в какой-то степени сумели к этой политике приспособиться, надёжно прятав часть хлеба, прогрессивное же нововведение - твёрдоустановленная норма налога, в голодный год обязывала крестьян «добровольно» её выполнить, а самим остаться без хлеба.
    Для более успешного сбора продналога местными властями разрешалось использовать административные меры. В отдельные сельские Советы командируются ответственные работники. Со стороны продотрядов «работа проводится твёрдая с конфискацией имущества». Большая часть населения уезда для уплаты продналога обменивают и продают сельскохозяйственный инвентарь, одежду, режут скот. Многие крестьяне, которые не в состоянии уплатить налог, обращались с просьбой о его снятии. Так, к примеру, собрание крестьян Гагаринской волости постановило возбудить ходатайство о снятии продналога и отказалось от выполнения всей государственной повинности. В Закомалдинской волости Сергей Закомалдин, кандидат в члены РКП/б/, в здании волисполкома открыто призывал население к отказу выполнять налог.
    Население, ослабленное голодом и неурожаем, относилось к продналогу, как и к продразвёрстке, отрицательно:

«…ибо берётся даже то, чего нет, и никакие убеждения и агитация за выгодность продналога крестьян не убеждает».

В приказе № 5 от 9 августа 1921 года Куртамышского уисполкома указывалось, что мерой, которую избрали уисполком и упродком для увеличения сбора продналога, является запрещение торговли и обмен продуктами, подлежащих к сдаче в продналог.

«Тем гражданам, которые не выполнили продналог; … если же далее они будут продавать и обменивать, то продукты будут у них реквизированы, а сами они преданы суду».

После перехода к НЭПу организация связи между городом и деревней мыслилась партией на базе товарообмена. Главную роль в проведении товарообмена должна была играть кооперация, которой передавался товарный фонд, она вела товарообменные операции, будучи подотчётной государству в лице Наркомпрода. Перед государством встали новые задачи, в обобщённом виде сформулированные В.И.Лениным - «научиться торговать».
    Как указывалось в сводке Каминского волкома ячеек РКП/б/ летом 1922года,

«крестьян товарообмен устраивает, а кооперация стала пользоваться плохой репутацией, т.к. ими была отправлена экспедиция в Сибирь за хлебом, но ездившие нагрели ручки за счёт голодающих. В Каминское вместо хлеба привезли суррогат; а половину вещей украли».

И такие случаи происходили во многих волостях уезда.
    Восстановление сельского хозяйства в условиях НЭПа проходит на базе мелкого единоличного хозяйства. В конце 1922 года принимается Земельный кодекс РСФСР, в котором официально разрешается аренда земли и допускается применение вспомогательного наёмного труда в крестьянских хозяйствах. Крестьянам предоставляется право свободно распоряжаться своими излишками, т.е. торговать. Отношение к НЭПу в различных социальных группах было разное:

 «бедняки не довольны, середняки довольны мероприятиями, которые направлены на пользу своему хозяйству, кулачество же недовольно и требует дальнейших уступок».

Как следствие введения товарообмена и свободы торговли развивается спекуляция. Происходит значительное расслоение крестьянства. В деревне появляется значительная группа зажиточных крестьян, которые занимаются перепродажей и используют для ведения своего хозяйства наёмную силу.
    1922 год был относительно урожайным. Были восстановлены посевные площади. Крестьянин смог сам обеспечить себя продуктами питания. В деревнях оживилась торговля. Все излишки, как и прежде, продавали на рынке, цена хлеба резко упала. В то же самое время цены на промышленные товары постоянно возрастали. В1923 году в экономике возник первый кризис НЭПа - кризис сбыта сельхозпродукции.
    Увеличением цен на промтовары Советское правительство пыталось получить из деревни больше продукции, но крестьяне не в силах были покупать эти дорогие товары, ведя натуральное хозяйство. Стимулов у крестьян продавать хлеб становилось всё меньше и меньше. За 1925 хозяйственный год, Куртамышский район выполнил план по заготовкам зерна только на 74%.
    На совещании Куртамышского РИКа от 9 ноября 1925 года главной причиной невыполнения плана было определено то, что

«…крестьяне не везут хлеб на рынок. Здесь повлиял ряд факторов: низкий сельхозналог, надежда крестьян на то, что весной хлеб будет по более высокой цене, недостаток промтоваров, продажа хлеба в соседние районы, т.к. там более высокие закупочные цены. В основном хлеб задерживают зажиточные и середняцкие слои крестьянского общества».

К осени 1925 года в стране начинается процесс создания коллективных хозяйственных кооперативов в различных её формах. На начальной стадии делается упор на простейшие формы кооперации: машинное товарищество, товарищество по обработке земли /ТОЗ/, крестьянский комитет общественной взаимопомощи /ККОВ/. Вовлечение в кооперацию идёт, в основном, бедняцких слоёв населения. Кооператоры получали государственную помощь и льготный кредит. Но кооперирование бедноты всё равно проходило медленно, несмотря на разъяснительную работу парт.ячеек. Так, в Нижневском сельсовете за счёт бедняцкого фонда через ККОВ было кооперировано всего 21 человек, из них 17 - в общество потребителей и 4 в сельхозкооперацию.
    Такие темпы кооперирования не устраивали руководство страны. И хотя на 14 съезде ВКП/б/ в 1926 году был подтверждён курс на укрепление принципов НЭПа, однако Советское правительство всё больше склонялось к усилению администротивно-командного регулирования экономики. Провозглашённый на съезде курс на индустриализацию страны, требовал колоссальных финансовых затрат. Одним из основных источников доходов, государство видело доход, получаемый от экспорта зерна. Но хлебозаготовительный кризис ставил эту статью дохода под угрозу срыва. Выход из сложившейся ситуации руководство видело в нажиме на кулака и опоре на бедняка. Происходит увеличение товарного обложения, налогового обложения и обложение неземельных доходов кулаков. По отношению же к беднякам применяется система льгот при уплате единого сельхозналога. Так, к примеру, Климову С.А., из дер. Закоулово, ввиду инвалидности, налог был снижен до 75%. Налог для бедняков уменьшался в виду отсутствия в хозяйстве лошади, бывшим красноармейцам.
    В сведениях о ходе выполнения хлебозаготовок по Куртамышскому району за 1929 год указывалось, что район срывает хлебозаготовки. Уполномоченные по хлебозаготовкам были сняты с работы. Но всё равно на 25 ноября 1929 года хлебозаготовки были выполнены только на 57,21%.
    Руководство Куртамышского района предложило использовать очередную меру воздействия к держателям хлеба - бойкот.

«В случае объявления бойкота, немедленно сообщить во все кооперативы фамилию, имя и отчество бойкотируемого, публиковать в газетах…, с бойкотируемыми гражданами не должны вестись ни какие разговоры, сельсоветы должны прекратить выдачу справок и вообще изолировать их от общества».

За второе полугодие 1929 года были подвергнуты общественному бойкоту 33 человека, административному взысканию, в виде штрафов - 29 личных хозяйств, на сумму 17886 рублей.
    После смерти В.И.Ленина, его призыв, выдвинутый им в начале НЭПа - «учиться торговать», руководством страны был забыт. Новое руководство на Ноябрьском пленуме ЦК ВКП/б/ в 1929 году поставило задачу об охвате крестьянских хозяйств «сплошной коллективизацией», т.е. вводился принцип командно-административного управления деревней.

2.7. Сплошная коллективизация в Куртамышском районе в1930 - 1932 годах

Чтобы судить о необходимости сплошной коллективизации в Зауралье, можно привести данные из доклада Куртамышского райисполкома ВКП/б/ за 1926 год.

Таблица 2. Количество крестьянских хозяйств /в процентном соотношении/ по засеваемым ими площадям пашни

Годы	Без посевов	От 1 до 3 десятин	От 3 до 7 десятин	От 7 до 10 десятин	От 10 дес. и больше
1924	18,7	25,9	37,5	13,3	4,6
1925	18,8	23,9	34,0	17,1	6,2
1926	11,9	24,0	36,6	19,5	8,0
Изменения 26г. к 24г.	- 6,8	- 1,9	- 0,9	+ 6,2	+3,4

    Из таблицы видно, что уже через 3 - 5 лет после революционных потрясений, гражданской войны, голода и разрухи всё большее количество куртамышских крестьян постепенно начали увеличивать посевные площади своих наделов. Процентное соотношение расслоения сельского общества к 1926 году вплотную приблизилось к естественному, дореволюционному.
    В Зауралье прослойка людей, не желавших обрабатывать выделенную им землю, всегда составляла 10 - 15%, избавившись от земли, эти люди шли в работники /сезонные или постоянные/ к крепкому хозяину. Немало было крестьян, особенно в крупных сёлах, которые засевали по 1 - 3 дес. и дополнительно занимались ещё каким-либо промыслом. Основная группа крестьян - «середняки», засевавшая от 3 до 10 дес., могла с собранного урожая платить казённые, земские и мирские налоги, кормить себя, свою скотину, а излишки зерна продавать. Крестьян, имеющих обширные пахотные земли и вынужденных держать наёмных работников, было всегда на селе не более 10%. Но именно эти люди в связке с «середняком», выращивая огромные горы зерна, кормили российские города, армию и другие страны.
    До революции в среднем на одно хозяйство приходилось по 3 лошади и по 4 коровы. За годы Гражданской войны, когда конь стал чем-то вроде боевой единицы, их реквизировали у крестьян красные и белые. Ещё больше поубавилось коров и лошадей в голодные 1921-1922 годы.

Таблица 3. Количество крестьянских хозяйств /в процентном соотношении/ по наличию в них лошадей

Годы	Без лошадей	1 лошадь	2 лошади	3 и более
1924	42,3	35,9	18,4	3,4
1925	40,3	36,4	20,3	3,0
1926	38,5	37,2	20,8	3,5
Изменения 26г. к 24г.	-3,8	+1,3	+2,4	+0,1

Таблица 4. Количество крестьянских хозяйств /в процентном соотношении/ по наличию в них коров

ГодыБез коров1 корова2 коровы3 и более

1925	22,0	48,3	20,0	9,7
1926	20,5	49,5	20,2	9,8
Изменения 26г. к 25г.	-1,5	+1,2	+0,2	+0,1

Из приведённых выше таблиц видно, что к 1926 году количество «безлошадных» и «бескоровных» подворий неуклонно уменьшается. По-видимому, навсегда останется загадкой, через сколько бы лет сельский единоличник накормил бы Советскую страну, как он это делал сотни лет до этого.
    Основываясь на этих таблицах, авторы которых навряд ли симпатизировали единоличникам,  можно сделать вывод, что экономической необходимости ломать устоявшуюся за последние 60 лет структуру организации сельского хозяйства, по крайней мере, на Урале и в Сибири, не было. Решающую роль в создании колхозов сыграл политический аспект, а именно, боязнь большевиков крестьянской мелкохозяйственной непредсказуемости. Они прекрасно понимали, что в крестьянской стране, какой являлась в то время Россия, не взятая под их контроль самовосстанавливающаяся крестьянская сила, может в любое время опрокинуть их власть. О величине этой силы можно судить по высказыванию наркома по военным и морским делам Л.Д.Троцкого.

«…Если бы белогвардейцы во время Гражданской войны выбросили лозунг «Крестьянского царя» - мы /красные/ не продержались бы и двух недель».

    Основываясь на директивах Уральского обкома ВКП/б/, пленум Куртамышского райкома поставил перед партийной организацией района задачу:

«…коллективизировать к весенне-полевой кампании 1930 года 35% крестьянских дворов, а к 1 октября - 60%».

Для того чтобы увеличить темпы колхозного строительства, усиливается разъяснительная работа на местах. Деревенские активисты и коммунисты проводят собрания крестьян, призывают их вступать в колхозы. По сёлам командируется районный актив.
    Но массового энтузиазма крестьяне не проявили. Большинство крестьян явно не желали вступать в колхозы. «В колхозы вступать - на верную смерть»,- говорили крестьян дер. Пепелино. Из деревень Новоспасовка, Жуково агитаторов хотели выгнать топорами и кольями. Далеко не все крестьяне понимали, зачем нужно обобществлять то, что было нажито ими и их предками.
    Были случаи, когда даже коммунисты перед вступлением в колхоз продавали своё имущество, так, председатель парт.ячейки в с. Костылёво продал корову, а затем вступил в колхоз.
    В дер. Сорокино тех, кто не вступал в колхоз, ночами держали в сельсовете, пока не подадут заявления. В дер. Жуково «неактивным» крестьянам давали повышенные «твёрдые задания». В деревнях Маслово и Острова воздействовали на таких бойкотом, т.е. прекращали всякие отношения с ними.  В Куртамышском районе, как говорится в одном из архивных документов, если крестьянин на собрании выступал против коллективизации, его арестовывали и направляли в административную часть, т.е. в милицию, с просьбой привлечь к уголовной ответственности, чтобы не повадно было другим. При этом коллективизаторы объясняли свои действия так:

 «Когда арестуешь, дело двигается легче».

В помощь местным властям в районы Южного Зауралья приехало 177 рабочих-двадцатипятитысячников из промышленных городов Урала. В Куртамышский район был направлен И. Козадов из Челябинска.
    Подстегнуло крестьян к вступлению в колхозы начавшееся в районе кампания раскулачивания. В списки последних попадать ни кому не хотелось, в результате появились деревни, жители которых массово вступали в колхозы. 28 января 1930 года уполномоченный по проведению раскулачивания П. Ячменёв сообщил:

«Усилилась тяга в колхозы, дер.Ольховка целиком вступила в колхоз, в других деревнях много заявлений».

В результате таких мер с 1 октября 1929 года по 10 марта 1930 года процент коллективизации вырос в районе с 2,2 до 63,2.
    Организация коллективных хозяйств проводилась в трёх формах: коммуны, артели, ТОЗы. В Куртамышском районе рост числа колхозов шёл за счёт коммун, которые укрупнялись. Так, если на 15 декабря 1929 года в среднем на коммуны приходилось 47 дворов, то на 1 января 1930 года - 121 двор. Так, например, ряд коммун и артелей дер. Ярки /Новый Мир, Сталина, Первое мая/ слились в одну коммуну, которая объединила 250 дворов.
    Обобществлению в коммунах подлежали наряду с основными средствами производства и рабочим скотом, -  мелкий скот, птица, жильё и даже продукты питания. В дер. Ольховка обобществили постройки и имущество крестьян без их согласия.
    Насилие и произвол, которыми сопровождалась коллективизация, вызвали сильное недовольство среди большей части крестьян. Усиливается сопротивление создания колхозов. Так, например, в дер. Белоногово зажиточный крестьянин, Ананий Лушников, подбрасывал колхозникам записки с угрозами. Убийства и избиения активистов и коммунистов были совершены в деревнях Костылёво, Маслово, Вехти, Белоногово, Сорокино.
    В этих условиях 2 марта 1930 года в газете «Правда» была опубликована статья И. Сталина «Головокружение от успехов», в которой осуждались перегибы, и подчёркивалась необходимость соблюдения принципа добровольности коллективизации.
    Обстановка в деревнях весной 1930 года была сложной. Наспех созданные колхозы распадались, число вышедших из колхозов росло каждый день. Например, с 20 марта по 1 апреля в колхозе «Новый Мир» /д. Ярки/ выбыло 149 домохозяев.
    Выходы из колхозов носили самовольный характер, причём вышедшие забирали при уходе зачастую и не принадлежащее им имущество и скот. Например, в дер. Маслово Д. Тереньтьев вышел из колхоза и увёз с собой культиватор, в дер. Сорокино Д. Кузьмин увёл лошадь, вслед за ним стали разбирать скот и другие. В дер. Жуково выходящие, разобрав сохранившееся имущество, закололи лошадь, гуляли и на радостях пели:

«Колхоз «Сигнал» закололи мерина, всю неделю ели мясо, вспоминали Ленина».

В деревне Хмелёвка Катаев и Паклин сами вышли и начали ходить и собирать по домам подписи среди крестьян о выходе из коммуны. В с. Верхнее зажиточный крестьянин П.С. Паклин вёл агитацию против колхоза, говоря, что на шестой неделе поста все колхозники превратятся в горящие угли.
    Растерявшееся в такой обстановке районное руководство пыталось предать развалу колхозов организованный характер. Выходящим из колхоза выдавалась справка, в которой указывалось какое имущество и сколько зерна было им выдано. Но крестьян не устраивало, что зерна выдавали ровно столько, сколько необходимо было на сев. На что секретарём райкома ВКП/б/ Коптяковой было дано указание:

«…забирать в трёхдневный срок обратно всё имущество и прекращать действия самовольных выходцев, одновременно с этим проводить работу за возвращение в колхозы хозяйств бедняков и середняков».

Начавшийся во второй половине марта отлив продолжался до осени 1930 года. В Куртамышском районе с 10 марта по 10 июля процент коллективизации снизился с 63,2 до 27.
    Для помощи и укрепления колхозов в районе в 1930 года была организована МТС. В первый год МТС в 2 раза расширила площадь под озимые. Уровень механизации сельхозработ заметно поднялся. МТС помогла колхозам в ремонте сельскохозяйственных механизмов, в расчистке пашни от кустарников. В зоне действия МТС в колхозах были организованы машинно-конные станции. Проведён был передел земли в пользу колхозов, на два года освободили от налогового обложения весь общественный в колхозе скот, отложили колхозникам на год оплату просроченных ссуд.
    Но всё же в деятельности колхозов было много трудностей. Не хватало кадров, обладавших опытом, имеющих спецобразование. В деревнях Обанино, Нижнее, Закоулово, на три хозяйства, был один специалист по животноводству - зоотехник П.М. Малышева. Не хватало сельхозинвентаря, не говоря уже о тракторах, хотя их к маю 1930 года было завезено в район ещё 8 штук. Не заинтересованность в результатах труда способствовало такому общественному явлению, как пьянство, невыход на работу. В газете «Красный Курган» сообщалось, что

« невыход на работу по причине пьянства в Ярковском участке не редкость, не только со стороны самих членов коммуны, но даже со стороны самих членов правления. В дер. Нижнее колхозники часто проиграв всю ночь в карты, не выходят на работу».

    Поэтому, несмотря на все хозяйственно-организационные мероприятия, отлив из колхозов продолжался и процент коллективизации по Куртамышскому району, к 1 октября 1930 года, снизился до 23.
    «Новый прилив» в колхозы начинается с октября, после того, как о СССР было распространено письмо ЦК ВКП/б/ «О коллективизации». В Куртамышском районе было объявлено ударничество и соревнование за сплошную коллективизацию. Руководство района в январе 1931 года заключило договор-соревнование с Юргамышским районом о доведении коллективизации к 1 апреля до 80%.
    Для вовлечения в колхозы использовали прежние формы массовой агитации: создание инициативных групп, организация групп колхозников-агитаторов, работа штурмовых бригад из местного актива, женщин, членов профсоюза.
    Притоку в колхозы единоличных крестьянских хозяйств способствовало увеличение ставок сельхозналога для единоличников, а также взимаемые только с них единовременные налоги. Вступившим в колхозы до 10 февраля, были обещаны немалые налоговые льготы. Местные финансовые органы продолжали выявлять и «довыявлять» кулацкие хозяйства, облагая их индивидуальными налогами. С февраля 1931 года набирает обороты кампания раскулачивания, которую связали с началом весенне-посевных работ.
    Крестьяне ответили на принятые к ним меры, традиционным способом - поджогом. В протоколе районной партийной конференции отмечены такие факты:

«…подожжена дер. Ольховка, сгорело 50 домов колхозников и единоличников, сгорело всё имущество, сельхозинвентарь, 113 пудов семенного овса. В период сева сгорел только что выстроенный колхозный скотный двор в дер. Калиновка».

Но сопротивление единоличников способствовало лишь усилению на них давления. Используя репрессивные меры в период весенне-полевой кампании 1931 года, такие, как передача имущества раскулаченных крестьян колхозам, местным властям удалось несколько повысить процент коллективизации.
    Слабый ход коллективизации отмечался на совещании уполномоченных райкома ВКП/б/ и райпартактива, прошедшем 1 марта 1931 года. Так, в дер. Таволжанка, несмотря на то, что была организована инициативная группа из шести бедняков для вербовки в колхоз: «…коллективизация не сдвинута». В дер. Хмелёвка - настроение даже бедноты: «Сейчас не пойдём в колхоз, пока можно жить единолично, не в колхозе».

Совершенно остановилась коллективизация в Обанинском с/Совете, за два месяца в колхозы вступило всего 7 крестьянских хозяйств. В других с/Советах дела обстояли не лучше. На 1 марта процент коллективизации составлял в Долговке - 13%, Кузьминовке - 16%, Таволжанке - 18%, Косулино - 24%, Рыбное - 25%,  Язёво и Обанино - 33%, Куртамыше - 40,4%. В некоторых с/Советах даже директива бюро райкома ВКП/б/ о проведении ленинского призыва в колхозы не привела к желанному результату. Одной из причин слабого проведения коллективизации являлось также нежелание многих браться за руководство колхозами, т.к. многих прежних руководителей судили.
    Не везде дела обстояли плохо, были и свои «передовики». Например, в с. Маслово на 1 марта было коллективизировано 85% крестьянских хозяйств. В Белоноговском с/Совете за 3 дня в колхоз вступило 81 хозяйство, подняв процент до 83.
    Но всё равно из 26 с/Советов Куртамышского района 80-90% коллективизации добились только 6 сельских Советов. Остальные не обеспечили выполнения договора с Юргамышским районом. Уступив в соревновании, район, тем не менее, добился существенных сдвигов в ходе коллективизации.
    В районе на 25 июля 1931 года было 126 коллективных хозяйств, из них 24 коммуны и 102 сельхозартели с общим количеством в 20813 человек.
    В результате сплошной коллективизации в жизни крестьян произошли коренные изменения. Изменился уклад их жизни, они были лишены какой бы то ни было самостоятельности, перестали быть заинтересованными в увеличении выпуска сельхозпродукции.
    Из-за плохой организованности труда, не качественной обработки земли, не выдержанных сроках посева, больших потерь во время уборки и высоких государственных объёмов хлебозаготовок, возникли продовольственные затруднения, которые начали сказываться с зимы, и особенно остро проявились весной 1933 года. Представители ОГПУ по Уралу отмечали массовые выступления в это время в Куртамышском районе крестьян, недовольных политикой государства.
    В районе, к концу первой пятилетке /1932г./, в колхозах состояло 58% крестьянских хозяйств.

2.8. Раскулачивание в Куртамышском районе.

    Приняв 8 февраля 1930 года постановление о раскулачивании, Курганский окружком ВКП/б/ определил и цифры подлежащих раскулачиванию крестьянских хозяйств для каждого района. Куртамышскому району давалось задание, раскулачить и выслать 135 хозяйств по первой и второй категориям, и 369 хозяйств по третьей категории.
    Принятое постановление, по сути, узаконило уже набирающую обороты кампанию раскулачивания в Куртамышском районе, основанием для которой первоначально явилась телеграмма первого секретаря Уральского обкома ВКП/б/ И.Д. Кабакова и директива Уралобкома ВКП/б/ от 22 января 1930 года.
    В Куртамышский район для разъяснения политики партии и правительства по этому вопросу прибыл уполномоченный П. Ячменёв. Сразу было собрано бюро райкома ВКП/б/ совместно с активом района, где был заслушан вопрос о ликвидации на селе кулака, как класса. Для проведения этой кампании, 25 января, из Куртамыша во все 26 сельских Советов выехали 37 коммунистов.
    Для предотвращения непредвиденных ситуаций со стороны крестьян, местные власти приняли меры предосторожности. Начальник милиции дал указание усилить охрану винтовок и патронов в районе. Начальник телефонной сети организовал круглосуточное дежурство. Сбербанк ограничил выдачу денег по вкладам граждан.
    В районе тем временем, уже полным ходом шла самоликвидация зажиточных хозяйств. В одной из докладных записок в Курганский окружком ВКП/б/ П. Ячменёв сообщал:

 «На рынке в Куртамыше большая распродажа имущества - перины, самовары, ковры, одежда …, рынок значительно больше Курганского».

Предвидя раскулачивание, зажиточные крестьяне пытались продать хоть часть имущества нажитого годами.
    Другая часть крестьян, подлежащих раскулачиванию, пыталась уехать вместе с семьями в Сибирь, но это удалось немногим, местными властями были организованы заслоны на дорогах. Крестьянские подводы останавливались и возвращались по месту жительства. Так, в ночь на 28 января 1930 года, в с. Куртамыш был задержан крестьянин, у которого обнаружено более тысячи рублей и 178 полтинников.
    Развернувшаяся работа по раскулачиванию проводилась стремительно, и жёсткими методами. Во всех деревнях организовывались собрания бедноты и колхозников, на которых давали характеристику крестьянам намеченным для раскулачивания, выносили по ним решения за подписью председателя с/Совета, которые затем утверждались решением райисполкома.

«Характеристика на кулака д. Бугровое Саламатова Григория Васильевича

Состав семьи 7 человек. Крупный эксплуататор чужого труда, бывший волостной старшина. Имел батраков до революции до 5 человек с целью наживы и сезонных рабочих до 70 человек в день. За последние годы имел постоянных батраков до 3 человек.
    До революции скупал в собственность наделы земли и лесные наделы, начисто их вырубал и продавал с целью наживы.
    Имел водяную мельницу в два подстава и ветреную мельницу в один подстав.
    Владел маслозаводом и эксплуатировал окружающее население.
    Размер земельных владений до революции; своих 3 надела в 24 десятины и арендовал до 100 десятин и сеял до 80 десятин.
    В 1926 - 1929 годах имел земли 17,5 дес. и сеял до 22 десятин.
    Имел сельхозмашины; 1 лобогрейку, 1 сеялку с граблями, 1 бункер.
    Скота до революции имел; лошадей 20 голов, коров дойных до 40 голов, мелкого рогатого скота до 60 голов, овец до 50 голов.
    Имел постройки; 2-х этажный дом стоимостью в 5 тыс. руб., каменную кладовую - 2 тыс.руб., амбаров 4 стоимостью 250 руб., конюшни и другое.
    Всё продано с торгов в 1929 году по «пятикратке» за неуплату самообложения /от автора: т.е. с Саламатова  Г.В. взыскано через торги в пятикратном размере за отказ сдачи зерна по принудительному самообложению/.
    Сельхозналогом обложен в индивидуальном порядке и лишён избирательных прав как крупный эксплуататор чужого труда.
    Имеется постановление общего и бедняцкого собрания о конфискации имущества, а самих выселить за пределы округа, как не лояльного человека к Советской власти».
        «Настроение вокруг выселения кулаков решительно боевое»,- сообщал в очередной докладной записке П. Ячменёв. В дер. Маслово, бывший красноармеец заявил на собрании:

«Моего отца нужно выслать, он агитатор, кулак. Я с ним порвал всякую связь и общественно от него отрекаюсь».

    В дер. Рыбное из 416 хозяйств было решено выслать 16, в дер. Долговка из 689 - 26. В дер. Жуково подверглись раскулачиванию хозяйства Ушаковых, Печерских, Мичкиных, Жуковых - всего 21 хозяйство. В Куртамыше было раскулачено 70 хозяйств. Всего по району к 28 февраля 1930 года было намечено раскулачить 669 хозяйств, или 5,62% от общего числа крестьянских хозяйств района.
    Раскулачивали зачастую и середняков. Конфискация кулацкого имущества возлагалась на уполномоченных райисполкома, с обязательным участием в этом представителей с/Советов, колхозов, батрацко-бедняцких групп. Ответственность за сохранность конфискованного имущества возлагалась на с/Советы. Ценное имущество безвозмездно передавалось в колхозы. Но не везде к учёту имущества и его хранению относились с должным вниманием, не редки были случаи его пропажи. Так, в дер. Черкасово председатель с/Совета Синицин, вселялся в дома раскулаченных, переезжая из дома в дом, при этом, присваивая заодно их имущество. Присвоение имущества наблюдалось в деревнях Ольховка и Константиновка. По фактам нарушений органами прокуратуры на местах проводились проверки. Было выявлено, что многие крестьянские хозяйства не являлись кулацкими. Так, из 560 подлежащих на то время выселению крестьянских хозяйств, прокуратурой была отменена высылка 215.
    Высылаемых, спецэшелонами отправляли в необжитые места нашей страны. 13 марта 1930 года в эшелоне № 7034 из Куртамышского района были увезены 113 семей в количестве 632 человека, в т.ч. 226 детей.
    На май 1930 года в районе было раскулачено уже 273 хозяйства, у которых было конфисковано имущество на сумму 540743 руб.
    На зиму и весну 1931 года приходиться новая волна репрессий. В районе в пользу колхозов были изъяты сельхозорудия из 160 крепких крестьянских хозяйств. За отказ, выполнять твёрдые задания по поставке семян в колхозы, было осуждено судом 85 хозяев, лишено земельных наделов и выслано 22 человека. 29 крестьянских хозяйств были отчислены из колхозов, а значит тоже подлежали высылке, за то, что их родственники являлись выявленными кулаками.
    Учёт конфискованного имущества, как и раньше, был поставлен плохо, что создавало почву для присвоения имущества членами комиссии по раскулачиванию. Так, 17 октября 1931 года в районной газете «Путь колхоза» было написано:

«Переданное в коммуну им. Ворошилова /Закомалдино/ имущество кулаков на 8 тыс.руб. не известно где».

    В марте 1933 года с\Советами были предоставлены в Куртамышский райисполком дополнительные списки крестьянских хозяйств подлежащих раскулачиванию.
Масловский с\с на      57 хозяйств                        Таволжанский с\с на      47 хозяйств
Жуковский                  41                                         Степновский                    3
Пепелинский               25                                         Растатурский                  18
Кузьминовский            1                                          Косулинский                    9
Язёвский                       1                                          Нижнёвский                     6
Колесовский                1                                          Белоноговский               15
Сосновский                  5                                          Ярковский                         8
Закоуловский             12                                         Камышовский                   5
Куртамышский          39                                         Закомалдинский              53
Долговский                39                                         Обанинский                      27

    Согласно инструкции начальника оперативного сектора ОГПУ Абоимова, выселению подлежало «всё кулачьё независимо от возраста и места пребывания». Например, в дер. Жуково к кулакам был отнесён и репрессирован девяностолетний Я.Ф. Печерских, в дер. Озёрное - восьмидесятипятилетний Ф.В. Костылев, восьмидесятилетние крестьяне Е.И. Кузнецов из дер. Закомалдино и П.И. Попов из дер. Галкино.
    1 октября 1933 года 172 гражданина  Куртамышского района в возрасте от 5 месяцев до 80 лет насильно отправили на строительство «Беломорканала».
    Всего с 1930 по 1936 годы в Куртамышском районе были заведены и рассмотрены дела на 779 крестьянских хозяйств.
В результате гонений была потеряна наиболее трудоспособная часть крестьянства, основная масса которого на момент раскулачивания эксплуататорами не являлась.

…

Используемая литература  (при написании всей книги «История Куртамышского  уезда»).

1. Беркенёва З.И., Липина Л.В., История Куртамышского района в досоветский период//Отв. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее., вып. 14.-Курган:-1995.-с. 3 - 102
2. Васильева А.М., Слобода Куртамыш в XIX веке//Отв. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее, вып. 5-Курган: КГПИ.-1993.-с. 34
3. Документы ставки Е.И. Пугачёва, повстанческих властей и учреждений, 1773-1774 гг. - М., 1975.
4. ГАКО, Ф. р-26, оп. 1, д. 1, 14, 89, 120
5. ГАКО, Ф. 613, оп. 1, д. 40, 83, 87 ,93
6. ГАКО, Ф. р-140, оп. 1, д. 2, 23, 29, 33, 49а
7. ГАКО, Ф. р-775, оп.1,д. 422 и оп. 2, д. 18
8. ГАКО, Ф. р-852, оп.1, д.19а, л. 190, д. 46, л. 58
9. ГАКО, Ф. р-402, оп.1, д. 21, л. 10
10. ГАКО, Ф. р-1168,  оп. 1, д. 2, 4
11. ГАКО, Ф. р-776, оп.1, д. 1, 8, 10, 17, 29
12. ГАКО, Ф. р-2,  оп. 1, д. 9
13. ГАКО, Ф. р-109, оп. 1, д. 28, 46, 60, 115
14. ГАКО, Ф. р-32, оп. 1, д.1, 3, 12, 15, 15а, 15б, 18
15. ГАКО, Ф. 118, оп. 1, д .7,л. 31-35
16. ГАКО, Ф. 315, оп. 4, д. 2, л. 53
17. ГАКО, Ф. р-180, оп. 1,д. 3, 63, л. 76-80
18. ГАКО, Ф. 613, оп. 4, д. 1, л. 2
19. ГАОПДКО, Ф. 613, оп.1,д.117,л.7,81-85,112,143,166,202-247
20. ГАОПДКО, Ф. 380, оп.1,д.8,л.3
21. ГАОПДКО, Ф. 7, оп.1,д.76,1027
22. ГАОПДКО, Ф. 92, оп.2,д.36связка10,л.38,63,20
23. Евдокимов Л.А., Кислицын В.А., Революция 1917 г. в Зауралье. Поиски и проблемы.- Шадринск: Исеть.-1997.
24. Емельянов Н.Ф., Матвеева Н.П., Кислицин В.А., Кулишов Н.Н., История Курганской области., Т.1.-Курган: Зауралье.-1995.
25.Емельянов Н.Ф., Никитин В.А., Свищев П.А., Кислицин В.А., История Курганской области., Т.2.-Курган: Зауралье.-1996.
26. Емельянов Н.Ф., Зайцева Л.Ю.,    Савицкая О.Н., Фёдорова В.П., История Курганской области., Т.4.-Курган: Зауралье.-1996.
27. Жукова Н.И., Структура местных учреждений в Зауралье с июня по ноябрь 1918 г.//Отв. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее., вып.1.-Курган: КГПИ.-1990.
28. Золотые звёзды курганцев/сост. Гусев В.И. - Челябинск: Южно-Уральское кн. изд.-1975. - с.46,49,60,107,174,184.
29. Клировые ведомости по 8 округу Челябинского уезда.-1915.
30. КондрашенковА.А. Крестьянство Исетской провинции в крестьянской войне 1773-1775 гг. - В кн. Учёные записки /КГПИ/, вып.1, 1958, с.101-166.
31. Кочегин П.З., Краском Николай Томин - Челябинск: Южно-Уральское кн. изд.-1987.
32. КочегинП.З.,Путеводитель по историческим местам и памятникам г.Куртамыша. - Куртамыш: Куртамышская тип.-1968.
33. ЛагуновС.Я.,Двадцать первый. Хроника Сибирского мятежа//Урал.-1989.-№5,6.
34. ЛучевниковП.С.,Гражданская война на Южном Урале. - Челябинск: Южно-Уральское кн. изд.-1962.
35. МавродинВ.В.,Под знаменем крестьянской войны 1773-1775гг. - М: Мысль.-1974.
36. Материалы для истории пугачёвского бунта на окраинах бывшей Сибирской губернии// Тобольские губернские ведомости за 1891г. - Тобольск, 1890. с. 98-135.
37. МатвеевП.А.,Ленин и Южное Зауралье. - Челябинск: Южно-Уральское кн. изд.-1970.
38. МеньщиковВ.В.,Особенности земледельческого освоения Южного Зауралья//от. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее., вып.5.-Курган: КГПИ.-1993.-с.11.
39. МеньщиковВ.В.,ПавлуцкихГ.Г.,НикитинВ.А.,Заселение Южного Зауралья в 17-18вв. - Курган: КГПИ.-1992.
40. МеньщиковВ.В.,ПавлуцкихГ.Г.,НикитинВ.А.,Освоение Южного Зауралья 17-18вв. - Курган: КГПИ.-1993.
41. МеньщиковВ.В.,ПавлуцкихГ.Г.,НикитинВ.А.,Формирование местного самоуправления в Южном Зауралье в 17 веке.- Курган: КГПИ.-1994.
42. МозинМ.М.,Кровавый июль//отв. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее.,вып.4.-Курган: КГПИ.-1992.-с.37.
43. Оренбургские епархиальные ведомости.-1873,1894,1896,1897,1898,1901.
44. ПавлуцкихГ.Г.,Земледелие и землепользование в Южном Зауралье в последней четверти 18 века - в первой половине19 века//отв. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее., вып.5.-Курган: КГПИ.-1993.-с.14.
45. ПлющевВ. Мятеж.//Новый мир/г. Курган/.-1998.-18,21,22.06.
46. ПреображенскийА.А.,Урал и Западная Сибирь в конце 16-начале 18вв.-М: Наука.-1972.
47. Побережников И.В., Массовые выступления крестьян Западной Сибири в 18 веке. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1989.
48. ПокровскийН.Н.,Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян старообрядцев в 18 веке.- Новосибирск: Наука.-1974.-с.230-251.
49. Пятков В.В. История Южного Урала. 18 век. Оренбургское регулярное войско. Челябинская городская ассоциация защиты российской культуры. Челябинск, 1995.
50. РГИАДА, Ф.1324,оп.1,д.3575,л.3.
51. СавицкаяО.Н., Старообрядничество Южного Урала и Зауралья в 17-19вв.//отв. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее., вып.15.- Курган: КГПИ.-1996.
52. СапожниковД.И.,Самосожжение в русском расколе. Исторический очерк по архивным документам. - М.-1891.-с.113,114.
53. ТайболинаМ.Н.,Продналоговая кампания 1921-1922гг. в Курганском уезде Челябинской губернии. // отв. ред. Емельянов Н.Ф., Земля Курганская: Прошлое и настоящее., вып.4.-Курган: КГПИ.-1992.-с.18.
54. ШавловА., Пугачёвцы в нашем крае//Искра. Мишкинский р-н.-25.9.1993.
55. ШашковА.Г., Памятники литературы и письменности крестьян Зауралья.-Свердловск: Урал. университет.-1991.-с.86.

СВИНКИН АЛЕКСЕЙ

Город Куртамыш в ХХI веке.

(Уникальный материал  по истории Куртамышского уезда Свинкина Алексея приведен                                   

здесь в сокращении. Подробнее смотрите  http://www.kurtamysh.com/p20.htm

Фотографии с сайта города Куртамыша, см. там же.

Сокращено  О.А.  Щетковой, 19 июля 2008 года, город Челябинск

Михаил Лоскутников:

Если кто-то сможет дополнить историю Куртамышского района
или просто написать отзыв - мы будем рады Вашим сообщениям по адресу:
sitekurtamysh@yandex.ru ."